Ранней весной царь Иван Васильевич сказал Ченслеру:
...- Езжай до короля своего и скажи, что я рад дружбу с ним иметь. Пусть купцов шлет - для торга, пусть рудознатцы едут - железа искати, да живописцы разные: Всех приму!...
По заключенному торговому соглашению русские купцы получали право торговать беспошлинно в Британии, однако следует отметить, что практически они, в отличие от своих коллег, не имели возможностей воспользоваться этим правом, НЕ РАСПОЛАГАЯ ФЛОТОМ для морских путешествий - долгое время только официальные посланники русского царя прибывали в Лондон на британских кораблях. Британские же купцы, напротив, развернули свою торговлю в России быстро и с большой выгодой для себя.
Русские купцы посещают Британские острова значительно реже чем британцы Россию - Никоновская летопись под 1567 годом сообщает о поездке купцов Степана Твердикова и Федота Погорелова: (царь) отпустил со своею благодатью от своей казны своих гостей и купцов в поморские государства:", Двинская летопись говорит о том, что посла Осипа Непею сопровождали два купца - Феофан Макаров и Михайла Гончаров. Однако "покровительством и свободой торговать в Англии со скорым и милостивым судом у верховного канцлера", данными королевой Марией, русские купцы НЕ ВОСПОЛЬЗОВАЛИСЬ ПОСКОЛЬКУ МОРЕХОДНЫХ КОРАБЛЕЙ У НИХ НЕ БЫЛО.
Напротив, британские купцы вскоре стали представлять серьезную конкуренцию для богатых московских "гостей".
Королевской хартией в феврале 1555 года Мария Тюдор образовала «МОСКОВСКУЮ КОМПАНИЮ», (состоявшую из британских купцов) которую стал возглавлять Себастьян Кабот.
В 1555 г. свою деятельность «Московская компания» начинала со складочного капитала 6 тыс. фунтов. А всего через 9 лет, в 1564 г., он уже составил 40 тысяч.
«Московская компания» английских купцов просуществовала свыше 300 лет. Ее агенты вплоть до 1819 года совмещали обязанности английских консулов в Архангельске.
Предметами торговли были русские меха, воск, а также слюда, которую какое-то время на островах предпочитали собственному британскому стеклу, тогда еще низкого качества. Среди других привилегий, полученных британскими купцами - право добывать руду и построить железоделательный завод в городе Вычегде.
На побережье Белого моря перевалочным пунктом служила гавань Святого Николая, а позже - основанный у древнего Архангельского монастыря город Архангельск. Наибольшее количество людей скапливалось в Вологде осенью, когда купцы ожидали установления санного пути для вывоза доставленных водой товаров.
Из Европы купцы везли высококачественные металлы и металлические изделия, оружие, галантерейные товары, вина, бакалейные изделия.
Вывозились из России продукты наиболее товарных отраслей хозяйства - льноводства, канатного и кожевенного ремесла, продукты лесных и морских промыслов: пушнина, моржовый клык, ворвань. В связи с расширением торговли тысячи людей оказались заняты перевозкой грузов по суше и рекам. В самой Вологде и селах вдоль речного пути во множестве строились суда. Выросли многолюдные поселения ремесленников, изготовлявших все необходимое для перевозок и торговли. Вологда по количеству складов, магазинов и пристаней принадлежала к числу крупнейших городов России.
Иностранные купцы из Англии, а позже - из Франции, Германии, Голландии селились в Вологде десятками, даже образовав на Нижнем посаде целую «Немецкую» слободу.
Англичане вскоре организовали в Вологде собственное крупное производство канатов для экспорта. А. Эдуардс сообщал руководству компании: «Зимою коноплю привозят в Вологду и Холмогоры; на выработке канатов у нас занято свыше 100 человек. Русские прядут и чешут ее, а англичане плетут и укладывают канат. Таким образом начало канатному производству в России положили англичане.
Петру удалось направить внешнюю торговлю с Западной Европой через Петербург. В 1704 г. <в приходе» был всего один корабль, в 1718 г. - пятьдесят два, в 1725-1726 г. - двести двадцать пять (по другим данным в год смерти Петра 914 кораблей), в 1750 - 1757 г. - четыреста семьдесят шесть, в 1773-1777 г. - семьсот тридцать два, в 1784 г. - восемьсот девяносто, в 1791 г. - тысяча тридцать восемь, в 1898 г. - тысяча пятьдесят два корабля. Большинство прибывало из Англии.
Среди товаров, вывозимых из России в страны Европы, в XVI и XVII вв. большое значение имели пушнина, лен, пенька, холст, льняное семя, хлеб, масло, поташ, смола, лес, рыба, мед, воск, сало, кожи, соль и др.
Вся внешняя торговля России второй половины XVIII века строилась на экспорте сельхозпродукции в европейские страны. "Нефтью и газом" того времени были пшеница, лен и конопляное семя, которые практически не имели сбыта на внутреннем рынке. Пшеница не пользовалась спросом, поскольку народ питался дешевым ржаным хлебом, а лен и конопля в крупных объемах могли использоваться только в текстильной промышленности, которая в тот момент лишь зарождалась в стране.
А вот мёда (который считается у нас излюбленным нашим экуспортным товаром) в перечне вывозимых англичанами из России товаров практически не было. Меха были самые разные. И песцовые, и беличьи, и волчьи, и горностаевые, и собольи... И овчины были и даже кошачьи шкуры. Рыба-мясо, сушеная и солёная треска, солёная сёмга, телятина всякая.
Покупали англичане также малоизвестное ныне «полтевое» мясо. А ещё - коровье и говяжье. Грузовые документы - коносаменты, по-современному - разделяют эти два мясных вида по отдельным категориям.
Всего из России вывозилось 59 товарных позиций. Из них наиболее значимые лес и сало, правда позже начального периода торговли.
А.С. Пушкин был прекрасным экономистом (лучшим русским экономистом) и совершенно точно писал в "Евгении Онегином":
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Все, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной, -
Все украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет...
А платили нам тогда так.
За центнер воска - 4 фунта стерлингов, льна - 20-28 шиллингов, сала - 16 шиллингов. За тонну ворвани - 9 фунтов.
Продавали же сахар например так.
В 1556 году пуд его в Москве стоил 60 алтын. Если кто подзабыл, то «алтын» - три копейки. Пуд - 16 кг. Переводим алтыны в рубли, пуды в килограммы, учитываем, что фунт в то время «весил» 10 рублей и получаем, что купить килограмм сахара можно было, предварительно продав ворвани кило с четвертью. Очень даже выгодная «мена».
Скорее всего, то же самое было и по иным видам импортируемых товаров, основные, центральные позиции среди импортируемых товаров занимали сукно, боеприпасы, хлопчатобумажные ткани, предметы роскоши. Помимо них, в Россию ввозили уже упоминавшийся сахар, оловянную посуду, аптечные снадобья, сбрую, медь, жемчуг, миндаль, изюм, чернослив:
Немного из истории отношений России и Англии.
Переговоры о заключении союза были возложены Иваном Грозным преимущественно на плечи агента Московской компании Антони Дженкинсона, который приезжал в Россию по торговым и дипломатическим делам 4 раза (в последний раз в 1572 году).
Благодаря посредничеству Дженкинсона в Россию были приглашены британские врачи, аптекари, мастера, искусные в добывании металла, специалисты строительного дела. Возникновение возможности привозить мастеров морем было очень важно для московского государства, т.к. приезду приглашенных специалистов по суше препятствовал Ливонский орден, не заинтересованный в техническом росте русской армии (известно, что им в 1547 году не были пропущены в Москву сто мастеров, нанятых в Германии саксонцем Шлитте).
В этих условиях работа Дженкинсона стала для Московского государства, заинтересованного в иностранных специалистах равнозначна "прорыву блокады". Приглашение квалифицированных мастеров было вторым, после заключения политического союза, интересом московского государства. В 1567 году Иван IV передал королеве Елизавете через Дженкинсона просьбу о разрешении завербовать в Британии "архитектора, который может делать крепости, башни и дворцы; доктора и аптекаря и других мастеров таких, которые отыскивают золото и серебро:". В 1577 году Елизавета разрешила ехать в Россию инженеру Гемфри Локку, его помощнику Джону Финтингу, золотых дел мастеру Грину и другим мастерам.
Сравнительно недавно стало известно имя английского каменных дел мастера Томаса Чафина, специалиста по отысканию и добыче строительного камня. Перед отъездом в Россию в 1568 году (что, вероятно, было следствием упомянутой просьбы 1567 года об архитекторе) он составил завещание, благодаря которому историкам теперь стало известно его имя; по приезде в Москву Чафин был зачислен в опричнину, но вскоре погиб (1571), по всей видимости, в одном из московских пожаров. Сведений о работе Чафина в России не сохранилось, хотя есть основания предполагать, что он участвовал в возведении Опричного двора в Москве и в строительстве Александровой слободы, где после его смерти продолжила работу группа мастеров-резчиков по камню.
Из британских врачей, служивших русскому двору, известны Роберт Якоб, служивший Ивану Грозному и Федору Иоанновичу, Марк Ридли (Ridley Mark, 1560 - 1624), бывший главным врачом при дворе Федора Иоанновича и Бориса Годунова, и увлекавшийся учением В. Гильберта о магнетизме, и Артур Ди (Arthur Dee, Артемий Иванович Дий, 1579 - 1651), лейб-медик Михаила Федоровича, проживший в Москве, в своем доме у Ильинских ворот, около 15 лет, и писавший алхимические сочинения.
Годунов послал в Англию первых русских на обучение в Европу.
Никто из них в Россию не вернулся.
Правительство Романовых все же сделало попытку разыскать русских выучеников в Британии, и в результате поисков выяснилось следующее: двое из них отправились в Ост-Индию были там убиты, один ": съехал в иные государства неведомо куды", а четвертый сделался англиканским священником (!) и отказался возвращаться из опасения быть наказанным.
Однако правительство не отказалось от идеи посылать талантливых юношей на обучение за границу, и в 1617 г, с много сделавшим в Смутное время для Москвы послом Джоном Мериком в Лондон уехал Иван Алмазенов, сын переводчика Посольского приказа (последнее позволяет предположить некоторое знание иностранных языков).
Он учился в Кембридже, где его имя звучало как Джон Эльмсон, а затем был отправлен во Францию и Италию. Последнее свидетельство о нем - в письме 1629 года от короля Якова в Михаилу Федоровичу : ": Мы узнали , что этот самый Джон (Эльмсон) со времени своего прибытия в наши владения сделал большие успехи в английском, латинском и греческом языках и в свободных искусствах, а теперь для продолжения образования отправился во Францию и Италию; по возвращении его оттуда мы имеем намерение ради пользы и блага Вашего Величества сделать соответствующее распоряжение о нем и поручить его заботам нашей докторской коллегии для обучения его физике (медицине) и другим добрым наукам, чтобы сделать его по возможности полезным слугой Вашего Величества". К сожалению, дальнейшие следы этого, столь образованного студента теряются, что скорее всего, говорит о том, что он либо не смог ничем себя проявить на родине, либо не вернулся в Москву, последовав примеру своих предшественников.
Однако культурные взаимосвязи России и Британии становятся в первой половине XVII века все более заметными. В 1621 году в Москве появляется британец Христофор Галовей, отрекомендовавшийся как часовых дел мастер. В 1624 ему поручается сменить часы на Фроловской (ныне Спасской) башне Московского Кремля, что он и исполняет, а затем неоднократно исправляет эти часы после пожаров (в 1626 и 1628 годах). Часы состояли из подвижного циферблата, нанесенного на вращающийся цилиндр, и неподвижной стрелки, изображающей луч солнца; при вращении циферблата нужное число, обозначающее час, приближалось к стрелке.
К часам был приставлен смотритель, который должен был каждое утро при восходе солнца выставлять их на первый час дня, а вечером, на закате - на первый час ночи, что соответствовало тогдашнему счету суточного времени в Москве.
Вообще часы на главной башне России всегда были иностранными. И до Галовея и после. В 1770 г, они отбивали «Ах мой милый Августин»
Галовей был не только часовых дел мастером, но, по всей видимости, он был знаком с архитектурой, так как при смене часов башня получила шатровую надстройку, вместившую колокола для часового звона, украшенную в духе смешения элементов готической и ренессансной архитектуры. В нишах на новой башне были поставлены белокаменные скульптуры, смутившие москвичей своей наготой, для прикрытия которой по указу царя им были СШИТЫ СУКОННЫЕ ОДЕЖДЫ:..
Архитектура башни крайне необычна для тогдашнего русского зодчества (которое недавно оправилось от перипетий военного времени и было занято "вспоминанием" своих старых приемов). В 1624-25 годах главные ворота Кремля, построенные вместе со всей крепостью итальянцами в конце XV века, получили готико-ренессансное украшение. По откровенной принадлежности европейской архитектуре оно может сравниться только с "венецианским" фасадом Архангельского собора Кремля, построенного веком раньше Алевизом Новым. Башню поддерживают аркбутаны - характерная деталь готической конструкции, ее украшают многочисленные арки с изысканным стрельчатым завершением, поддерживаемые круглыми "ренессансными" колонками с вьющимся по их стволу резным орнаментом; причудливо совмещаются кирпичная конструкция и скульптурные украшения из белого камня; особенно необычным для России того времени было обилие скульптуры - помимо убранных после одного из пожаров обнаженных статуй, по всей видимости изображавших героев античной мифологии, башня была украшена разнообразными изображениями зверей, в том числе львов и медведей. Стиль украшения Спасской башни Галовея, использующий смешение готики и элементов архитектуры Возрождения, имеет аналогии в дворцовой архитектуре Шотландии конца XVI - начала XVII века.
Кроме Галовея в это же время в Москве работал еще один мастер - Джон Талер, построивший придворную церковь Екатерины в Кремле и оснастивший Кремль водопроводом, устроенным в Свибловой башне, получившей после этого имя Водовзводной. Не исключено, что работа британских и других иностранных архитекторов оказала некоторое воздействие на направленность дальнейшего развития русской архитектуры, которая с 1630-х годов начинает ориентироваться на использование элементов маньеристической архитектуры северной Европы (в противоположность итальянским мотивам в зодчестве XVI века).
Потребность России в восстановлении экономики и обороноспособности неизбежно вела к заимствованию западных технических новшеств. Появились полки «нового строя», организованные на манер европейских наемных армий.
Эта армия еще не являлась регулярной, государство не смогло бы ее прокормить, и после походов солдаты, драгуны и рейтары распускались по домам. Однако боеспособность такого войска была выше, чем у стрельцов. Уже в середине века полки «нового строя» составляли больше половины российских вооруженных сил, а в 1647 году в государстве был издан первый воинский устав - «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей». Пытались организовать и собственное оружейное производство. Еще в 1630-е годы голландец Андреас (Андрей Денисьевич) Виниус, поселившийся в России и принявший православие, построил в Туле чугуноплавильный и железоделательный заводы.
Так возникли первые русские мануфактуры.
Как реакция на происходившее при царском дворе «внедрение иностранщины» возник Кружок ревнителей благочестия, или Кружок боголюбцев, объединивший нескольких весьма образованных и ярких людей - царского духовника Стефана Вонифатьева, протопопа Аввакума Петрова и ряд иных. Близок к ним был и будущий патриарх Никон. Боголюбцы хотели проведения церковных реформ с целью укрепления религиозности и нравственности в народе. Первыми результатами их влияния стали строжайший запрет на употребление и продажу табака (за курение ослушникам железными щипцами рвали ноздри), на игру на гуслях.
К вящей радости боголюбцев и русских купцов, царь, узнав о казни английского короля Карла I, всех его соотечественников немедленно изгнал за пределы России. Теперь никакие иностранцы не могли торговать внутри страны и должны были продавать свои товары русским купцам на границе.
События английской революции стали причиной внезапного разрыва поступательно развивающихся в течение уже почти ста лет дипломатических отношений. Причиной разрыва стала казнь короля Карла I. Первого июня 1649 года появился указ Алексея Михайловича о высылке всех британских купцов с такими словами: "а ныне : всею землею учинили большое злое дело, государя своего, Карлуса короля, убили до смерти : и за такое злое дело в московском государстве вам быть не довелось".
Вплоть до казни короля правительство Алексея Михайловича внимательно наблюдало за событиями революции, однако на просьбы о помощи отвечало молчанием, затягивая переговоры. Однако казнь короля, вероятно, вызвала неприятные ассоциации с восстанием 1648 года в Москве; за изгнанием британских купцов (большинство которых, по примеру "Московской компании" должно было поддерживать парламент, можно усмотреть опасение московского правительства за стабильность собственных позиций.
Приезжающие в Россию британцы - в большинстве своем торговцы, часто исполняющие дипломатические поручения; из приглашаемых специалистов несомненное большинство - военные и представители инженерных специальностей, представителей "свободных искусств" среди них практически нет. Приезду последних в XVI, а особенно в XVII веке стала мешать политика московского государства, направленная на то, чтобы не выпускать из России однажды нанявшихся на службу мастеров. Отчасти это было обусловлено опасением разглашения каких-либо тайн, отчасти - желанием удержать добытые с большим трудом "квалифицированные кадры". В любом случае эти условия не могли не отталкивать специалистов высокого класса, и "Московии" приходилось довольствоваться теми, кто нанимался на службу, не добившись успеха (а то и вовсе не устроившись) у себя на родине. Однако в течение XVII века мы встречаем в Москве двух британских архитекторов, многих медиков.
О пребывании в Англии свидетельствует "Юрнал (журнал) 205 году", и записи о пребывании русского самодержца, ставшие затемисторическими реликвиями. Дольше всего царь задержался в Дептфорде, работая на верфи, но он также осматривал заводы, побывал в Оксфордском университете, в Гринвичской обсерватории, в Английском королевском обществе, на Монетном дворе, познакомился с И. Ньютоном. Петр интересовался театром и даже обратил внимание на актрису Летицию Кросс, игравшую в представленной ему пьесе. В Лондоне был также подписан торговый договор, по которому лорду Кармартену была продана монополия на торговлю в России табаком.
Из английских впечатлений царя одно, возможно, легло в основу идеи создания триумфального столпа в честь победы в Северной войне - в 1698 году в Лондоне царь был на "столпе, с которого весь Лондон вилать", т.е., вероятно, на колонне, воздвигнутой Кристофером Реном после лондонского пожара 1666 года.
Царю и его помощникам удалось завербовать для работы в России многих британцев, среди них военные, инженеры, медики, строители, даже один архитектор, который работал затем под Азовом. Одним из приглашенных был капитан Перри, специалист по кораблестроению, сооружению каналов, и морскому делу в целом; ему хотели поручить строительство Волго-Донского канала для соединения Каспийского и Черного морей, несостоявшееся из-за последующих неудач под Азовом. Перу капитана Перри принадлежит подробное сочинение о России. Для организации Школы математических и навигацких наук - первого военно-морского училища, из Британии были приглашены А. Фарварсон (Farquarson, здесь именовавшийся Андреем Даниловичем), Стефан Гвин (Gwyun) и Ричард Грейс. Математик Фарварсон составил первые в России таблицы логарифмов и синусов, преподавал астрономию. Он изучил русский язык настолько, что занимался исправлением переводов. Гвин и Грейс преподавали "навигацкие науки".
"Всешутейший собор", в который входили многие знатные и известные люди из окружения царя. Однако он не был единственным явлением такого рода - из британцев, как работавших для Петра, так и занимавшихся торговлей, был организован шутовской "Великобританский славный монастырь", носивший также имя Бенго-коллегии. В "коллегию", просуществовавшую с 1709 по (приблизительно) 1720 год, и располагавшуюся сначала в Москве, а затем в Петербурге, входили "математикус Андрей Факварсон, Степан Вын, и другие. Мнения историков по поводу того, что заставляло солидных ученых и степенных торговцев участвовать в плоских шутках и ":ездить в святки на славление имея зеленый лук на шапках и флаги с английскими эмблемами" - было ли это необходимостью, вызванной исключительно прихотью царя, или укладывалось в рамки тогдашней европейской традиции, заимствованной Петром и охотно поддержанной британскими подданными.
В 1704 году в качестве домашнего врача А.Д. Меншикова в Россию приехал Роберт Арескин (Robert Areskin, Роберт Карлович Эрскин, шотландец, закончивший Оксфорд, доктор философии и медицины, незадолго до этого принятый в члены Лондонского королевского общества. Знания и способности Арескин вскоре были замечены, и по рекомендации Меншикова его сделали главой Аптекарского приказа, а в 1716 году Петр I назначил его на высшую медицинскую должность архиатера. Находясь в России, Арескин поддерживал переписку с Лейбницем, который, оставаясь за границей, нанялся в 1712 г. на службу русскому царю в качестве консультанта.
По просьбе Петра I Лейбниц разработал проекты развития образования и государственного управления в России, и оказывал царю помощь в организации Академии наук. Перед ее открытием Академии помощник Р. Арескина И.Д. Шумахер ездил за границу для установления научных контактов с учеными и научными учреждениями; в Англии он посетил Лондон, Оксфорд и Кембридж. Основание Академии состоялось в 1725 г., а ее первым почетным (т.е. иностранным) членом был избран Ганс Слоан, президент Лондонского Королевского общества. Не менее важным, чем приглашение иностранных специалистов в Россию, результатом поездки Петра I стало устройство обучения русских юношей за границей.
Это новшество было замечено в европейском обществе; в 1714 в лондонской типографии Сэмюля Бакли было опубликовано 5 номеров периодических очерков "The Muscovite"; их героем стал юноша с вымышленным именем Плескоу, приехавший из "Московии" на обучение, который, преодолевая невежество, становится горячим противником тирании.
Из приведенного материала видно, что никакой серьезной "культур-мультур" до прихода иностранцев (и в частности англичан) на Руси не было. Было только то, что ранее сообщили нам византийцы, греки и итальянцы.
Никаких мореходных кораблей на Руси отродясь не водилось.
Ни о каком "промышленном производстве" и никаком "экономическом подъеме" на Руси понятия не имели. Все было организовано иностранцами, от первых канатных заводов (которые затем весьма успешно работали на экспорт) до первых мануфактур и заводов по производству чугуна, стали и пр.
Без Петра Великого (с его иностранной (западной) ориентацией) никакого значимого развития России не произошло бы.
! 
. 
.