Рассказы, отчёты и видеоролики горных охотников чаще всего подтверждают эту аксиому.
Вот и я, также как как перед другими своими горными охотами, прилежно готовился к дальнему выстрелу: собирал злые патроны, вымерял до копеечки скорость, тренировался по железу..
Но этот выстрел в горах был иного рода: хотя и был точным.
Когда друзья спрашивали меня, только что вернувшегося с охоты, на какое расстояние стрелял в этот раз, я честно отвечал:
'Не дальше 600 метров было'.
И не врал я ни капельки.
Но обо всём по порядку.
После августовского Дагестана у меня оставалось чувство неудовлетворённости.
Вроде бы и поохотится хорошо, половил форель и летний Кавказ посмотрел. Всё как хотел. Но "охотничий зуд" не прошел.
Разобрав свои дела и почувствовав прогал в работе, я озадачился поиском варианта для охоты на Кавказе.
На ловца и зверь бежит. И вот меня уже встречают бартья-охотники в аэропорту Минеральных вод.
Короткий переезд до гор и, уже на следующий день, я участвую в загонной охоте.
Первый день был идеален для разминки и акклиматизации. Небольшой спуск, для постановки на номер, отдых, пока шел загон, который в этих краях непременно называют "гай", и потом подъем к машинам.
Надо сказать, что навьючился я прилично и подъем не дался мне так легко - я отстал от остальных стрелков и егерь, с которым нам предстояло через пару дней подниматься за туром очень недоверчиво посматривал после этого в мою сторону, сомневаясь в моих физических кондициях.
Второй день снова загонная охота, и, видимо, для проверки моих возможностей егерь позвал меня с собой "гаять". Чуть поколебавшись, я согласился - сверху ущелье, которое нам предстояло прогнать не казалось таким уж серьёзным.
Но, как очередной раз показала практика, глаз равнинного жителя не может в полной мере оценить масштабность гор.
Примерно после трети спуска у нас за спиной и чуть выше начала работать лайка.
Егерь, сославшись на то, что я дойти туда не смогу оставил меня на склоне, а сам устремился на лай, строго настрого приказавши с места не сходить:
'Я тебя потом найду и дальше пойдем'.
Лайка работала по медведю. Это стало понятно, когда раздался громкий рёв, который даже с большого расстояния нельзя было спутать ни с чем другим.
Видимо, медведь бросился на собаку, поскольку через пару секунд после рева та начала жалобно визжать - зацепил немного.
Егерь по рации снял часть номеров и сказал, что медведь уходит на хребет, а он пытается его догнать.
Часа полтора я слушал по рации оживлённую беседу егеря и номеров, увлечённых погоней, а потом улучил момент и поинтересовался, а что, собственно, делать мне.
'А ты на месте, до сих пор что ли?! - удивленно спросил егерь - Спустись ещё метров триста, там стрельни для шума пару раз и поднимайся на хребет, где стоят номера.'
Так и поступил. Но по мере того, как я приближался к дну ущелья, которое уже вот-вот должно было показаться, но всё никак не показывалось, я начинал понимать, что быстро подняться на хребет я не смогу. Практически отвесная противоположная сторона ущелья, усталость и быстро сгущающиеся сумерки отнюдь этому не способствовали.
На самом дне ущелья, как и всегда, бежал ручей. Вдоволь напившись я начал подъем.
Но идти решил не вверх, в лоб, а по восходящей в сторону нижней части этого хребта. Из объяснений егеря я помнил, что ниже по этому гребню идёт дорога, а сразу под ним должна быть старая лесовозная дорога, на них то я и хотел попасть.
Идти было очень не просто, я больше шел в горизонте, лишь немного набирая высоту, там где это было возможно.
Ночь, массивные валуны размером с хороший дом, торчащие из горы, огромные деревья, стоящие на крутом склоне, а местами образующие огромные завалы...
Очень сильные ощущения.
Радиосвязь практически не работала, да и проку в ней было мало. Егерь, который знал местность и мог бы мне что-то подсказать, увлёкся преследованием медведя, а от номеров, которые сами были в этой местности впервые, толку было мало.
И тут я вспомнил про телефон, который в посёлке где мы жили неплохо ловил сеть.
Тут тоже сигнал был хорошим и я включил Яндекс-мапс. Оказалось, что село совсем не далеко, дорога, проходящая, по гребню тоже (она достаточно хорошо читалась по спутниковой карте), а вот совсем рядом - чуть выше - просматривалась ещё одна.
'Лесовозная дорога' - подумал я.
Вскарабкавшись всего каких то 25 - 30 метров я вышел как раз на неё.
Самым обидным было то, что я, практически всё это время шёл параллельно ей, но чуть ниже.
Идти по ровной поверхности, после такого косогора, конечно ни с чем не сравнимое удовольствие.
По лесовозной дороге я вышел на венцевую и , не насилуя ноги, потихоньку зашагал к селению.
Следующий день был объявлен нашим егерем днём отдыха, что с одной стороны было неплохо - устал я прилично -, а с другой начинало напрягать - уже третий день будет потрачен впустую, а о четвертом егерь говорил очень и очень туманно, постоянно упоминая очень тяжёлый подъем к турам и мой темп ходьбы.
По всему было видно, что он в горы не хочет.
'Приедешь на следующий год. В самом начале сезона. Поднимемся спокойно, переночуем и найдем тебе тура с метровыми рогами. Вообще без проблем' - убеждал он.
У него было разрешение на серну и после недолгих раздумий я согласился поохотиться на неё, вместо охоты на тура.
Со слов егеря эта охота была элементарной и добыть серну не представляло никакого труда.
Однако, зная эти разговоры и специфику егерской работы я уточнил, что стрелять буду только самца и только хорошо рассмотрев его и убедившись в том, что это именно самец. Никакой речи о стрельбе по самке и быть не могло.
Егерь же заметно погрустнел и в итоге бросил лишь:
'На месте разберемся'.
Услышав эту фразу и проанализировав предыдущие дни охоты я понял, что нормальной охоты уже не будет.
Ох уж это егерское "на месте разберемся"...
Поставленный в тяжелейшее положение сложившейся системой ведения охотничьего хозяйства России, бесправный и нищий, вынужденный жить подаяниями охотников-спонсоров современный егерь не хочет и не может думать о завтрашнем дне, и очень часто с годами работы превращается из того романтика, беззаветно любящего природу и охоту, каким пришел когда то в эту профессию в мешочника, опытного убийцу, а не охотника или, чаще всего, человека который просто устал и ни на что больше не надеется, а живет и работает по инерции.
Он, прекрасно понимая всю пагубность нерациональной охоты, тем не менее готов подставить под выстрел клиента кого угодно, лишь бы тот заплатил и остался доволен. Самку, молодняк и вообще кого угодно, часто невзирая на сезон и уж тем более на наличие разрешения на отстрел (что тоже очень большая и неоднозначная тема).
К сожалению, уровень культуры многих охотников полностью соответствует этим чаяниям егерей и, во многом, их и формирует.
Следующий день прошел в попытках найти серну, но когда начались очередные гонки и перехватывания собак, с предложениями стрелять на бегу, и пояснениями, что определение самца серны это очень сложная история, я окончательно утвердился во мнении относительно всего этого мероприятия и окончательно успокоился.
Егерь сетовал на то, что в этот день не повезло с погодой - облака спустились очень низко и закрывали, практически все горы.
Усугублялась тем, что предыдущие три дня, который мы потратили, по сути впустую, погода стояла просто великолепная - солнце и штиль.
Впустую прошел и четвертый день.
Более того. Нормальной попытки поохотится даже не было предпринято.
Это, конечно, напрягало. Но такая она - охота по дружбе.
Заметно напрягся и друг, пригласивший меня в это место и сопровождавший всё это время. Он немного приболел и сопровождал меня на охоте только первый день, но оставался все это время в посёлке.
Вечером он сообщил, что у нас есть запасной вариант и, судя по всему, пора им воспользоваться.
Нам предстоял переезд в другое место и охота с другими проводниками.
Вести оттуда были неутешительные - в прогнозе стоял обильный снег, но мы решили ехать.
Уже поздно вечером за мной приехал ещё один знакомый егерь моего друга и мы тронулись в путь.
Знаете, иногда так бывает, что очень быстро понимаешь, буквально, по двум трём фразам, что встретил человека близкого тебе по духу.
Эта встреча была как раз такой.
Виктор сразу внушал доверие, было понятно, что опыта ему не занимать, а каждое слово он взвешивает, прежде чем произнести.
Вся дорога прошла в приятной беседе на общие темы, коих был миллион - работаем мы в одной сфере.
Ночевали в небольшом отеле, туристической направленности, принадлежавшем охотнику.
Утром к шести должен был прибыть проводник, с которым нам предстояло идти в горы, но к назначенному времени никто не пришел.
Минут через двадцать за ним ушла машина и тут же вернулась, а следом, на видевшей виды шишиге, прибыл проводник и аргументировал своё опоздание очень воодушевляющее:
'А я встал, на улицу вышел - снег валит стеной. Ну, думаю, сейчас приеду к вам, а вы скажете - 'Ненормальный что ли? Ты куда в такую погоду собрался?!' Снегу то вон сколько навалило, да и продолжает идти. Кто в такую погоду в горы ходит?! Очень тяжело будет на тура подниматься. И опасно. Так что, едем?'
Я ответил за всех:
'Ну если дома будем сидеть, то тура точно не добудем. Давайте пробовать'.
Подъем был не простым, сначала надели цепи на задние колёса, а потом и на передние, но всё равно в паре мест проводник нас просил пройти пешком, поскольку велик был риск сползти с дороги.
С учётом того, что с посёлка мы тронулись в шесть, уже в одиннадцать мы забрались на вездеходе до максимально возможной для него высоты. Дальше шишига ехать отказалась, буксуя на обледенелых заснеженных скалах узкого хребта, который выходил к вершине горы на которой нам предстояло охотиться.
Мы спешились, взяли всё самое необходимое и вдвоём с проводником тронулись в гору.
С учётом погоды - облака, снег и штормовой ветер - решили сделать разведку боем в надежде на то что погода даст "окно".
Подниматься по достаточно глубокому снегу было не просто, но я, поймав свой темп, шагал вслед за проводником.
К часу дня мы вышли на основной хребет. Ветер не стихал ни на секунду и на самом гребне просто сбивал с ног.
Я утеплился, надев куртку, которую снял на подъёме. Очки хорошо защищали глаза от ветра и снега. И в целом чувствовал себя достаточно комфортно, чего нельзя было сказать о проводнике. Владимир был одет очень легко и стоять на месте на таком ветру, ожидая когда ветер унесет очередную тучу, не мог.
Стандартные для горных проводников резиновые сапоги тепла не добавляли.
Совместными усилиями мы сумели рассмотреть под нами справа свежие следы между скалами. Следы уходили налево под скальнки, заглянуть за которые у нас не было возможности.
Но мы всё же начали смещаться по хребту, поскольку на одном месте проводник замерзал.
Однажды ему показалось, что он увидел двух туров, но показать он мне из не смог - предположил, что сместились.
Я шагал вслед за ним и пристально вглядывался в открывающиеся отдолки.
Проводник смотрел только мельком и быстро, поскольку снег сильно колол ему глаза. От предложенных мной очков он наотрез отказался, заявив, что они всё равно не помогут.
Вскоре я увидел, что мы идём прямо по следам туров. Я сказал об этом проводнику, и он очень воодушевился. Он предположил, что эти следы могут уводить в скальники, которые показывались далеко впереди, когда облака рассеивались.
Но до скальников мы не дошли.
Владимир сообщил, что скоро стемнеет и нужно возвращаться к машине, поскольку нужно ещё успеть спуститься на ней к кошаре.
Меня такой вариант не очень устраивал - было ещё совсем светло - и, на мой взгляд, у нас была куча времени.
Как показал следующий день, Владимир был очень прав.
Спуск к машине был не сложным, как и путь на ней к кошаре. Но подъехать прямо к ней не получилось - снег и обледеневшие скалы не давали - велик был риск сползти в ущелье.
Решили взять всё самое необходимое и дойти остаток пути пешком, благо оставалось до нее метров триста - четыреста.
Огромная кошара была просто на пять звезд. С высоким потолком, огромными нарами и отличной печкой. В такой мне пришлось побывать впервые.
За разговорами и ужином скоротали вечер, до рассвета поднялись и позавтракали.
Утро было прекрасным. Погода была отличная - ясно и солнечно.
Мы с Владимиром поспешили к машине, а Виктор остался на хозяйстве.
На шишиге доехали практически до того места, где останавливались вчера, навьючились и пошли в гору.
Подъем был для меня не простым. Сказывалась усталость прошедших дней охоты и постоянный недосып.
Примерно на полпути погода вновь испортилась - ураганный ветер принёс снеговые облака. Резко потемнело, видимость временами падала до нескольких десятков метров, ветер замораживал, а снег колол лицо и глаза.
Дошли до хребта, тут был солонец. Владимир оставил меня в небольшой седловине, указав предварительно тропы, по которым могли прийти туры, а сам ушел на разведку.
Просидел я около часа и начал порядком подмерзать, когда проводник вернулся.
Он поведал, что видел двух туров совсем недалеко от моей засады. Вышел он на них очень близко и поэтому решил отползти и закопаться в снег, чтобы не спугнуть их. По его расчёту туры могли выйти на меня.
Чуть посидев, он вернулся к тому месту, где стояли животные, но их там уже не было.
Тогда Владимир пошел в обход, их предполагаемого местонахождения, чтобы попробовать загнать их на меня, но из этой задумки тоже ничего не получилось. Туров не было, а хуже того - не было и их следов - ветер со снегом задувал их мгновенно.
Тем не менее нам ничего не оставалось, кроме того как идти в ту сторону, в надежде обнаружить их вновь.
Шли хребтом, осторожно вглядываясь в отдолки. Виды, временами открывались прекрасные. Огромные, отвесные скалы валуны и пещеры.
Владимир шел чуть впереди, когда внезапно присел и жестом показал , что и мне нужно пригнуться. Я на четвереньках подполз к нему и увидел, что на небольшом хребте, куда он всматривался отчётливо виднеется рог, торчащий из за большого валуна.
Расстояние было порядка трехсот метров, но было понятно, что рог хороший.
Владимир засомневался, что это рог, и я шепотом - ветер был прямо от нас - сказал ему, что сомнений быть не может, я чётко вижу рог тура, и предложил ему посмотреть в мой бинокль.
От моей 'Лейки' он отказался, сославшись на то, что линзы снегом преждевременно забьет, и достал свой 'проверенный временем БПЦ'.
С минуту - две, не меньше он всматривался. В это время тур чуть поворачивал голову, так, что на время рог был виден немного сбоку.
Потом случилось то, чего я абсолютно не ожидал - Владимир встал в полный рост и громко, чтобы перекричать ветер, объявил:
'Пойдем! Это не рог. Это скала.'
Я молниеносно схватил его за рукав и рывком усадил обратно на снег, шепотом прошипев:
'Какая ещё скала?! Голову не делай! Ты вообще, что ли нихрена не видишь в свой бинокль?! Я и без бинокля чётко рог вижу! На мой.'
Он недоверчиво взял бинокль, что то ворча, про то, что его 'БПЦ' ничуть не хуже, а может даже и лучше всех этих иноземных штучек, но как только нашел место, где лежал тур, изменился в лице, пригнулся ещё ниже к земле и прейдя на шепот, стал судорожно объяснять, что там лежит тур, что это точно тур, а мы видим его рог и нужно скорее и как можно тише отползать назад, чтобы тур нас не увидел и не услышал.
Меня очень развеселила такая метаморфоза и отползал я с широкой улыбкой на лице.
Улыбка возникла ещё и потому, что я обрадовался, тому, что мы наши тура. Все таки последний день охоты. Не зря старались.
Но одно дело найти, а другое взять.
И с этим туром была проблема.
Стрелять отсюда я не мог - дальномер из-за плотного снега не мог промерять дистанцию. Да и даже если бы я решился стрелять с такого расстояния в такой ветер, то это было бы чистой авантюрой. Ветер просто сбивал с ног своими провывами, и дул то сверху, то справа. Нормально просчитать его не представлялось возможным в принципе.
Кроме того, с этой позиции был виден только рог, а сам тур был скрыт за огромным валуном.
Я хорошо рассмотрел его в свой бинокль. Кроме этого рога увидел ещё одного тура, вернее его рога, чуть правее, с другой стороны валуна, под нависающей скалой. Но эти рога были заметно меньше.
Решили основным хребтом подойти ближе - выйти к тому, прилегающему хребту, на котором лежали туры.
Зайти получилось точно сверху. По рельефу было понятно, что найти место, с которого было бы можно увидеть туров не получится. Нависающие над ними скалы надежно скрывали их.
Мы пошли прямо на них, по пути придумывая план действий.
Владимир указал мне место для стрелковой позиции, а сам решил обходить нависающую над турами скалу справа, чтобы попробовать вытолкнуть их на основной хребет, по пути к которому турам пришлось бы пройти относительно пологий участок с глубоким снегом.
Положить тура я должен был именно на нём.
Пока я обдумывал этот план Владимир выглянул из за хребта на склон по которому собирался идти.
'Не пройду. Слишком опасно. Отвесные скалы. Давай попробуем туда камни покидать, может быть получится выгнать?'
Мне этот план не нравился.
'Давай я попробую подойти сверху? Ведь туры прямо под нами лежат. До них, я думаю метров 50 всего должно быть сейчас.'
'Не подшумишь?'
'Не думаю. Ветер боковой. Осторожно пойду.'
'Как хочешь. Решение принимать тебе.'
Я аккуратно начал спускаться по хребту, тщательно выбирая место для каждого шага. Боковой ветер был мне на руку и я делал шаги только при самых сильных его порывах.
Камни немного шуршали, но я понимал, что при таком ветре и в метре ничего не услышать, поэтому не очень волновался за успех мероприятия.
Скала на которую я выходил должна была написать прямо над турами и, в очередной шаг я, взяв чуть левее, увидел в прогале между камнями часть спины тура с нависающими над ней рогами.
Я отклонился вправо, спрятавшись за валун, показал проводнику, что вижу цель, взвёл шпашнибер и, дождавшись сильного порыва ветра вновь отклонился влево, ловя тура в оптику.
Быстро выцелив основание шеи я выстрелил.
Тур уронил голову в снег.
'Готов!'
'Добивай?! Не шевелится?!'
'Нет, нет, всё в порядке. Хорошо попал.'
'Поздравляю! А второго видел? Куда он делся? Пойду за рюкзаками, а ты спускайся к нему.'
Я обошел скалу и начал спускаться к туру.
И, уже подойдя к валуну за которым он лежал, справа, из под скалы с которой я стрелял, буквально в пяти метрах от меня, поднялся второй тур и скачками пошел по хребту. На самом краю остановился, хорошо меня рассмотрел и спрыгнул вниз.
Он был заметно меньше моего тура по рогам, но не намного меньше по телу.
Та лёгкость, с которой он двигался просто поражала. Удивительно сильные животные.
Добытый тур лежал на месте. Запорошённый снегом и крутобокий.
Разделывали быстро. Ветер не давал времени на отдых - стоять было холодно.
Я занимался трофейной частью, а Владимир срезал мясо с костей.
Пока разделывали, я увидел ещё одного тура, лежащего ниже нас на нашей же горе.
Загрузив рюкзаки мы тронулись в обратный путь.
Голова с рогами и небольшой кусок мяса сделали и без того не лёгкий рюкзак просто неприподъемным.
Снежный буран, кидающий снегом прямо в лицо, расщелины и камни под ногами скрытые снегом, видимость, падавшая временами практически до нуля и пронизывающий холод:
И при этом всём прекрасное настроение!
Шагаешь, когда каждый шаг как испытание, спотыкаешься, проваливаешься местами по грудь в снег, поправляешь вечно сползающий и ставший очень тяжёлым карабин, а внутри всё кипит от непомерной радости и ни с чем несравнимого ощущения счастья.
Это ощущение ни с чем не спутать, и оно охватывает целиком.
Хочется прыгать и кричать. А за спиной вырастают крылья!
Эйфория. Экстаз.
Такая она горная охота. Чем сложнее, тем лучше.
К машине получилось дойти уже в глубоких сумерках. И тут ко мне пришло понимание, что ситуация несколько серьезнее, чем я думал раньше.
Облака и снег делали нас слепыми, а хребет, на который мы заехали был достаточно узкими и сползти с него было очень и очень реально.
Следы наши уже замело, а до кошары было не близко.
Немного проехав и пару раз не угадав с дорогой мы решили, что я пойду впереди машины, пытаясь определить венец хребта, а Владимир будет ехать строго по моему следу.
Искать дорогу под снегом в незнакомом месте при практически нулевой видимости занятие не из лёгких.
Но мы двигались вниз, а значит кошара приближалась.
Владимир периодически выпрыгивал из шишиги, пытаясь задать мне нужное направление. Вроде бы получалось, потому как когда я чуть не провалился в одну, а затем другую, забитые снегом огромные расщелины, начинавшиеся прямо у дороги Владимир радостно объявил, что помнит их и мы движемся в нужном направлении.
Но до кошары мы всё-таки не доехали. Взяли правее, и когда крутизна склона начала увеличиваться, а дорога окончательно потерялась решили бросать машину тут и добираться до кошары пешком.
Тем более, что она уже виднелась - внизу периодически мелькал фонарь - это Виктор, заподозривший неладное, двинулся нам на выручку.
Он, видя, что дело идёт к ночи, и понимая, что при такой видимости шансов доехать у нас нет, немало разволновался.
'С горами шутить нельзя.- всё повторял он, - Надо было машину прям там бросать. Или в ней ночевать. Хорошо, что не сползли никуда.'
Остаток вечера мои спутники провели в рассуждениях и дебатах о том, как мы завтра будем выбираться из этого снежного плена, гадали пойдет ли шишига и получится ли объехать все опасные места. Единственное в чём они были единодушны - на самолёт я точно не успею.
Ситуация была серьёзной, глубина снега большой, дорога опасной, а баки почти пустыми.
У меня на этот счёт было совсем иное мнение. Я был очень спокоен и уверен в том, что завтра всё получится как нужно. Ну а если и не получится, то ничего опасного точно нет.
Шишига - просто уникальная машина, конечно - была моим главным аргументом и гарантом спокойствия.
Я рассуждал просто:
'Снег пушистый. Пройдём, даже не переживайте. А где не пройдём там подкопаем. Ну, в крайнем случае если засадим, всё бросим и до леса дойдём. А уж в лесу не пропадём - ветра нет, дров сколько хочешь. Дотянем потихоньку до посёлка.'
'Да обувь у него - хлам. - это Владимир обо мне, - Ходит то он нормально, но, из-за ботинок, очень медленно. Поэтому к машине вовремя не успели."
'Колхозаны. - улыбался Виктор - Да это же специальные горные ботинки! Они и сделаны то специально для гор. А что лучше то? Ну? Ну скажи?'
Владимир не удивил с ответом (и любой горный охотник, я уверен, знает этот вечный ответ местных):
'Резиновые сапоги!'
'Да в них же замёрзнешь как цуцык в такую погоду! Ноги то не дышат! И на склонах по снегу и скалам скользят!'
'Да что ты мне рассказываешь! Я всю жизнь в них проходил! Лучше нет!'
Дебаты становились всё жарче, истории всё трагичнее, а уныние всё более угнетающим.
'У меня ж две дочки молодые ещё совсем. Внуки маленькие. Как они без меня?!'
Меня это начало веселить и я подливал масла в огонь:
'А тебе лет то сколько?'
'Сорок пять.'
'Да ладно тебе: нормально. Пожил уже.'
Владимир эту шутку не оценил и сильно загрустил. Утром настроение в кошаре не изменилось.
Оба моих спутника сознались, что не спали всю ночь - думали о том сколько навалило снега и придумывали варианты спасения.
Виктор даже порывался несколько раз записать умные мысли, чтоб к утру не забыть, но из спальника вылезать не решался.
Рассвет был ясным. Снеговые тучи виднелись на горизонте, но были ещё очень далёкими.
А вот шишига была не так далеко, как казалось ночью. Она гордо стояла на заснеженном склоне практически над кошарой.
Пока мы с Виктором собирали вещи Владимир дошел до неё, благополучно завёл, спустился к кошаре, и чуть проехав её залез в бугор - проверить как идёт.
Шла она, как я и предполагал замечательно. Снега выпало много, но он был совсем лёгким.
Спускались мы долго, но уверенно, и, пока меня мотало в кузове, я уже прокручивал в уме события последних нескольких дней.
Такая она горная охота. Сложная. Тяжёлая. Непредсказуемая. И увлекательная.
Фактически трофей был добыт в последний день охоты.
И как добыт!
Не думаю, что многие не-местные горные охотники могут похвастаться выстрелом с такой дистанции.
Я стрелял с пятнадцати метров!
Мой абсолютный рекорд и ни с чем не сравнимое удовольствие от охоты с подхода.
Всем добра и с наступающим!
Другие темы:
Счастливые люди
Знакомство с Кавказом
Тройной тур. Кавказ 2016.
Охота на волка
Мой инстаграм
