не, ну аффинаж и радиохищничество дело благородноецитата:
Где то давно в газете читал, что был де чувак, замутил электроиз на какой-то фарофоровой фабрике..
О золотом туризме и ином кладоискательстве...
"Высыпали" это черезчур сильно сказано. Сдули.цитата:
Originally posted by ser4026:
Намыли и обратно в речку высыпали.
Любопытные ссылки. Спасибо.цитата:
Изначально написано ser4026:
Спровоцировали вы меня. Прочитав эти строки вспомнил сюжет по ТВ.
Там пара парнишек в, именно, Подмосковье изготовили, под руководством пожилого господина, лоток(и). Намыли и обратно в речку высыпали.
Зашел в Яндекс, а там:
http://coins.lave.ru/forum/topic347495.html
http://clubklad.ru/blog/article/4676/
и т.д.
Всем доброго времени суток. Коротко поясню, как у нас происходит таинство приобщения туристов к процессу добычи золота. Скажу сразу - это не цель тура, это опция. Так как группу туристов мы размещаем на своих производственных участках, то рядом находится место добычи. В свободное от рыбалки-охоты-отдыха-бухашки-похода-сплава, по желанию вывозим людей на прииск. Там они знакомятся с общими принципами и технологиями промышленной добычи золота. По желанию, опять же, выдается лоток, и человек может под руководством специалиста попробовать помыть. Да, часто промывка бывает результативной, то есть человек видит результат своего труда и золото, либо его следы. Нет, забрать металл с участка нельзя. Можно фотографироваться, снимать на видео. Аттракцион неизменно вызывает интерес, всегда. Всё-таки золото - это золото. Какую-то дополнительную плату в рамках оплаты тура мы за показ не берем. С уважением, Дмитрий
Ага . Он стал печатать золотые червонцы - на этом и погорел - после того как его арестовали - он полностью раскрыл технологию добычи золота из краски .цитата:
Накопил, вроде, 25 кг, ну, и...
Пошёл здаваться...
По приговору суда его расстреляли .
Учёт золотосодержащих препаратов ужесточили .
Что то мне подсказывает,что любая добыча любых ископаемых незаконна.поправьте, тем более по золоту так и неприняли свободное носительство.цитата:
Изначально написано 1 00:
Всем доброго времени суток. Коротко поясню, как у нас происходит таинство приобщения туристов к процессу добычи золота. Скажу сразу - это не цель тура, это опция. Так как группу туристов мы размещаем на своих производственных участках, то рядом находится место добычи. В свободное от рыбалки-охоты-отдыха-бухашки-похода-сплава, по желанию вывозим людей на прииск. Там они знакомятся с общими принципами и технологиями промышленной добычи золота. По желанию, опять же, выдается лоток, и человек может под руководством специалиста попробовать помыть. /forum_pictures/011113/11113300.jpg] [/URL]
Да мы Дискавери смотрим -уже второй сезон моют, и паркер и другие.Технология то простая как валенокцитата:
Изначально написано 1 00:
Так как группу туристов мы размещаем на своих производственных участках, то рядом находится место добычи. В свободное от рыбалки-охоты-отдыха-бухашки-похода-сплава, по желанию вывозим людей на прииск. Там они знакомятся с общими принципами и технологиями промышленной добычи золота.
//popgun.ru/files/g/99/orig/11113300.jpg
Если можно, как погорел? Взяли на золоте? Потому как подделки-то тут вроде нет. Просто любопытно.цитата:
Originally posted by Maksim V:
стал печатать золотые червонцы - на этом и погорел
to nitar. Всё правильно. Любая добыча чего-либо полезного без соответствующей лицензии незаконна, в случае золота особенно. Незаконна и перевозка золота (кроме изделий), его с участка до места хранения, а потом до аффинажа должна транспортировать фельдъегерская служба, на край ЧОП с лицензией на убийства))). Даже нахождение на производственном участке посторонних - уже административка. Мы - геологическая компания, имеющая все необходимые бумаги, состоим в пробирной палате, соблюдаем закон, контролируемся многочисленными дармоедами из разных надзоров, которым только дай повод. Перед приездом на прииск туристы проходят положенный инструктаж по ТБ, передвигаются только в сопровождении. Что касается метода добычи золота путём промывки шлиха на лотке под контролем на официальном месторождении- никаких проблем с законом я не вижу. Тем более, повторяю, смотреть на золото и трогать его руками - ради Бога. Забрать с прииска на память самородок не получится))) По крайней мере, при мне таких случаев не было))) Купить у нас металл туристы пытались, но увы и ах))) Нам не нужны проблемы, если оно потом где-то вплывёт. А оно 100 % всплывёт. Другое дело - незаконная добыча профессионалами, коих бывает у нас встречается. Но это совсем другая тема. И очень серьезная проблема, на самом деле. Если интересно, могу поделиться моим скромным личным мнением на этот счёт.
Да у нас много всплывает, то дороги ведомстенными оказываются, и местные начинают стрелять из за этого, то оказывается посторонним нельзя, хотя земля вроде не в собственности по закону.
Вот поэтому я и говорю - кладоискательство и поиски золота пустые затеи.цитата:
Изначально написано 1 00:
to nitar. Всё правильно. Любая добыча чего-либо полезного без соответствующей лицензии незаконна, в случае золота особенно. Незаконна и перевозка золота (кроме изделий), его с участка до места хранения, а потом до аффинажа должна транспортировать фельдъегерская служба, на край ЧОП с лицензией на убийства))). Даже нахождение на производственном участке посторонних - уже административка. Мы - геологическая компания, имеющая все необходимые бумаги, состоим в пробирной палате, соблюдаем закон, контролируемся многочисленными дармоедами из разных надзоров, которым только дай повод. Перед приездом на прииск туристы проходят положенный инструктаж по ТБ, передвигаются только в сопровождении. Что касается метода добычи золота путём промывки шлиха на лотке под контролем на официальном месторождении- никаких проблем с законом я не вижу. Тем более, повторяю, смотреть на золото и трогать его руками - ради Бога. Забрать с прииска на память самородок не получится))) По крайней мере, при мне таких случаев не было))) Купить у нас металл туристы пытались, но увы и ах))) Нам не нужны проблемы, если оно потом где-то вплывёт. А оно 100 % всплывёт. Другое дело - незаконная добыча профессионалами, коих бывает у нас встречается. Но это совсем другая тема. И очень серьезная проблема, на самом деле. Если интересно, могу поделиться моим скромным личным мнением на этот счёт.
Так расскажите, может кто то тут и желает стать таким профессионаломцитата:
Изначально написано 1 00:
Другое дело - незаконная добыча профессионалами, коих бывает у нас встречается. Но это совсем другая тема.
Поделитесь тонкостями
Проблема чья? Незаконных добытчиков перед законом? Или официальных из за того, что левые у них под носом золото добывают? Неужели на самом деле незаконники как то могут своими крохами повлиять на промдобычу??цитата:
Изначально написано 1 00:
И очень серьезная проблема, на самом деле.
Или обидно организациям выдающим разрешения? Типа их копеечки лишают?
З.Ы. ничего в этом не понимаю, посему и вопросы такие
Попробую объяснить. Проблема, как не пафосно, государства нашего. Оно теряет золото. Правоохранители с хитниками не борются (или не хотят, есть такое подозрение). Нам, официалам, тоже неприятно, мы вкладываем в разведку, обустройство месторождений и добычу немалые деньги, платим зарплату и налоги, жжем солярку бочками, закупаем оборудование, отбиваемся от всяких демонов-контролеров-надзирателей-вымогателей на государевой службе. А люди внаглую лазят по нашим участкам, в этом году одни делопуты даже бульдозер пытались затащить, ох:ли совсем уже. Хорошо, хоть взрывные работы пока стесняются проводить. Задержать их мы можем, и делаем это. Их отпускают, впаяв административку в лучшем случае, они не дебилы, металл с собой не носят. А так - смотрел на закат, собирал гербарий, металлоискатель взял с собой, потому что в прошлом году здесь потерял с шеи любимую иконку, мне её бабушка подарила, искал семейную реликвию: Тут на меня напали незнакомые мне люди, бородатые геологи, скрутили и привезли к вам в ментовку. Какое золото - не, не слышал, это произвол, меня вообще незаконно задержали, я на вас в суд подам за самоуправство, буду жаловаться в ООН и Путину напишу. Обычно так. И он снова лезет. Стрелять его? Не наш метод, хотя иногда руки чешутся... Почему лезут? Это для частника выгодно. Поясню. Обычно люди работают парой. Они имеют знания и опыт, чаще всего работали ранее в партиях. Знают где. Берут два прибора, как туристы заезжают в горы поближе к месту. Ставят палатку, расчехляют удочки, типа отдыхают. Осматриваются. Уходят в маршрут. Лазят по отвалам и хвостам, отработанным участкам. Всё при промдобыче взять невозможно, что-то всё равно остается. В два прибора-металлодетектора за неделю, если гора даёт, можно взять килограмм. Можно два. А можно восемь. Как карта ляжет. Можно вообще ничего не взять, но кто не рискует, тот не пьёт потом восемнадцатилетний односолодовый виски. Дальше люди выбираются в поселок. Могут уйти в Коми, там сразу ж-д. Так как у нас как класс отсутствует досмотр на аэродроме, вывезти можно хоть чучело снежного человека в натуральную величину, хоть окаменелый черепахов панцирь, не говоря о золоте. Плюс есть река, которую вообще никто не контролирует. Дальше - поезд или авто, Большая земля. Продажа. Это самый важный момент. Идти копать, не знаю схему, кому потом продать - или отберут у дурака махорку, или помножат на ноль. Ну и сесть можно, но отберут, скорее всего. Итак. Осенью средний ценник за грамм на черном рынке был - 1000 рублей, щас дороже. Если взяли килограмм - миллион на двоих. За две недели, всех затрат на дорогу-хавчик-сигареты-батарейки, ну пусть даже приборы специально купили - сотка. Взяли два килограмма - 2 миллиона. Кто скупает? Примерно 10 % скупщиков относительно легальны, 'серые' - свои, проверенные ювелиры, протезисты-стоматологи, патологические любители-коллекционеры презренного металла (есть такие люди, у которых от золота срывает крышу начисто, болеют они им). 90 % скупщиков - криминал, за редким исключением родом с Северного Коуказа и Средней Азии. Куда идёт золото дальше? Превращается в легальное путём провода через разные схемы (в ювелирку и в продажу в виде изделий, вывоз заграницу и прочее). Куда идет профит? На развитие криминального бизнеса - наркоту, оружие, поддержку соратников в борьбе за правое дело ваххабизма, терракты и другие прелести. С криминалом всё понятно, это их бизнес. Кто такие 'черные копатели'? Враги государства. Кто такие их крышеватели в правоохранительных органах? Враги народа. Что с ними всеми делать? Сажать надолго. Что делается? Ничего. За последние пять лет у нас в регионе (ХМАО) не возбуждено НИ ОДНОГО уголовного дела по незаконной добыче или перевозке золота. Несмотря на то, что мы МНОГОКРАТНО сообщали правоохранительным органам факты, именно факты с приложением фото-, и видеоматериалов, паспортными данными фигурантов, номерами машин, временем вылета и прочим. Н-и-ч-е-г-о. Ну не шмагли мы, не шмагли, упустили, скрылись злодеи или не было оснований задержать. За сигарету, выкуренную не в том месте вы можете, бля, задержать любого, а за подозрение в перевозке килограмма золота - нет. Ничего не утверждаю, никого не обвиняю, но дело обстоит именно так на сегодняшний день. Так и гоняем ссаным веником всю эту братву мы, бородатые злые геологи. Больше, видимо, некому. Может, излишне эмоционально написал, но - накипело.
Вроде как понимаю Вас, но в тоже время не совсем. Вы отработали территорию, ушли. Что плохого в том, что попасется кто то еще? Обидно, что не они разведали, освоили? Тогда уж надо обижаться на того кто реальную прибыль с Вашей тяжелой работы имеет ИМХО. Наказание для таких чем то напоминает ловлю местных когда они после работы лесорубов всякую мелочь(и не только) собирают. Т.е. валить официалам можно как и что угодно, оставить после себя черт знает что можно, в вот подобрать это "черт знает что" нельзя. Вообщем то частое явление - когда если где то были официалы, то остальным ни ни.цитата:
1 00
Дмитрий, а вот какую либо лицензию(разрешение) эти "черные" могут получить? Или права на эти участки на сколько то лет числятся за кем то?
И как обстоят дела с речным, ручьевым золотом?
Темка любопытная.УП.
Пошло, кмк, сравнение анусов с конечностями. Там где было рассказано про экскурсию на прииск - там начинались и тут же закнчивались кмк законные варианты 'старательского туризма' у вас.
Прослезился от сочуствия. (На чужой промысловый участок, поясню, да ещё с бульдозером у нас не попадёшь, если чо, ну а если попадёшь поимеешь проблем воз.)цитата:
Originally posted by 1 00:
Оно теряет золото.
Потому что вы в списку ужасов наркоты и вакхабизма забыли перечислить ещё кое что для... Но то ваши дела. А вот сурьёзность борьбы с дуриками с лотками (которые ещё от законопослкшности и лицензию наверное купили) развлекает, когда речь о килограммахцитата:
Originally posted by 1 00:
На развитие криминального бизнеса - наркоту, оружие, поддержку соратников в борьбе за правое дело ваххабизма, терракты и другие прелести. С криминалом всё понятно, это их бизнес. Кто такие 'черные копатели'? Враги государства. Кто такие их крышеватели в правоохранительных органах? Враги народа. Что с ними всеми делать? Сажать надолго. Что делается? Ничего.
Угу дофига намоете россыпухи то.там золота 3гр. с тонны.Мы бурить ездили в Бодайбо на фабрику золодобывающую,нам в виде экскурсии рассказывали и показывали всю эту херню.
А откуда ж знают, что участок золотоносный, просто кто то сливает инфуцитата:
Изначально написано 1 00:
Попробую объяснить. Проблема, как не пафосно, государства нашего. Оно теряет золото. .
http://rusrep.ru/2009/03/klondayk/
Когда привычный мировой порядок рушится, люди бросаются скупать золото. Нынешний кризис - не исключение. Цена на этот металл растет, превращая его из украшения в средство от разорения. Между тем на планете Земля живут тысячи человек, для которых золото всегда было не роскошью, а хлебом. Это - черные старатели. Среди беднейших регионов мира, где люди готовы мыть золото вручную, заметное место занимает Киргизия. В южной части этой республики на 2,5 тысячи легальных работников золоторудных предприятий приходится раза в три больше 'дикарей', которые моют металл дедовским способом и переправляют его в Россию. Это адский труд, но со времен Джека Лондона прогресс налицо: вместо деревянного лотка в руках у местных старателей теперь резиновый автомобильный коврик
Дмитрий Виноградов поделиться:
28 января 2009, ?3 (82) размер текста: aaa
В горы 'за зубами'
Город Ош в киргизской части Ферганской долины - второй по величине в республике, ее южная столица. Мы едем по окраине. Наш проводник с ювелирным именем Алмазбек показывает симпатичный райончик из аккуратных современных двухэтажных коттеджей:
- Гастарбайтеры строят. Из России. В смысле - наши, которые у вас там работают. Тысяча долларов в месяц - хорошие деньги. На 200 живет, 800 домой посылает. Все лучше, чем золото мыть!
Так в Южной Киргизии формируется средний класс.
Элита - это те, кто занимается героином. Покупают его в соседнем Таджикистане и везут в Россию или Турцию. Об этом тут говорят открыто, как будто речь идет не о наркоте, а о мандаринах. Правда, каждый раз на всякий случай добавляют: 'Я сам этим теперь не занимаюсь, временно отошел от дел'. О том, что героин ежегодно убивает в российских городах десятки тысяч человек, упоминать не принято. Для местных это никакая не 'белая смерть', а просто товар.
Золото моют в горах Тянь-Шаня. Ош - ближайший к приискам крупный город, поэтому именно в нем сформировался центр переработки драгметалла: легального - на официальных предприятиях, и нелегального - в многочисленных подпольных мастерских. Для Киргизии золото обычное - это как для России золото черное. На него приходится сорок процентов экспорта республики. Но, по словам местных жителей, ничуть не меньше утекает из страны мелкими ручейками, у истока которых стоят черные старатели. Стоят по колено в ледяной воде с ведром, лопатой и резиновым автомобильным ковриком.
Вообще-то артель или частное лицо имеют полное право заниматься золотодобычей легально. Но для этого нужно заключить договор с киргизским Госпробнадзором, взять в аренду тот участок земли, который дадут, и платить за него по установленной таксе. Разумеется, так почти никто не делает: половину дохода придется отдавать государству.
Черных старателей выручает закон, который позволяет частному лицу намыть в месяц несколько граммов золота без лицензии - для личного пользования. Например, чтобы зуб вставить. Один зуб - один грамм, и еще немного дантисту - за работу. В качестве зубопротезного материала золото действительно в этих краях очень распространено, но зубная боль приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Поэтому стоматологическая тема уже давно стала здесь универсальной отмазкой. Черный старатель идет в горы 'за зубами', а на деле перекрывает разрешенную квоту в десятки раз. Чиновники, разумеется, все прекрасно понимают, но смот-рят на нарушения сквозь пальцы. Отчасти из интереса общественного: запретишь - получишь социальный взрыв. Отчасти в угоду родственным связям, которыми все повязаны. Но главным образом ради собственного кармана.
Сдать свою добычу в официальную переработку черные старатели не могут: добытое нелегально золото юридически просто не существует. В результате золотодобыча и золотопереработка в Киргизии разрослись в огромную теневую отрасль.
Как и власть от криминала, легальный бизнес от нелегального на юге Киргизии отделить нелегко, а еще труднее незаконную золотодобычу юридически и морально осудить - к преступной и полупреступной деятельности имеют отношение практически все. В общем, все как у нас в 90-е: 'Не мы такие, жизнь такая'.
Совсем беспроводной интернет
Чтобы увидеть своими глазами, как моют золото, мы отправляемся в горную часть соседней Джалал-Абадской области, в сторону границы с Узбекистаном и Казахстаном. Нас тут никто не ждет, мы ни с кем не договаривались, едем наугад. 500 километров по высокогорной грунтовой дороге, через перевалы высотой 3-4 километра - и мы в далеком Чаткальском районе, о котором даже жители Оша не знают почти ничего, кроме названия райцентра - Канышкыя.
В поселке встречаем группу мужчин. Все они в киргизских колпаках: этот головной убор так и называется - колпак, слово имеет тюркское происхождение. Только один грузный мужчина - в фетровой шляпе. Это заместитель акима, главы района. Он очень недоволен, что мы приехали.
- Таким, как вы, надо головы резать - за то что журналистов привозите, - говорит он нашим проводникам.
По субботам в Канышкыя рынок - главное событие в жизни села. Мужчины собираются, чтобы купить-продать корову, барана, осла, коня или верблюда. Они деловито ходят, заглядывают животным в зубы, торгуются, но чаще всего ничего покупать не собираются. Рынок - это лишь повод, чтобы пообщаться, обменяться новостями, узнать, кто женился, кто родился, кого похоронили, кому попался крупный слиток золота. Почти все прекрасно понимают по-русски.
- Это у нас такой интернет! - смеется наш провожатый. - Совсем беспроводной, да?
На рынке мы знакомимся с настоящим старателем - Абдукеримом. Это пожилой дядька, который добывает золото всю жизнь. О норме прибыли этого бизнеса красноречиво говорит его внешний вид: драный спортивный костюм, заношенная рубашка, еле живые ботинки. Еще у Абдукерима катаракта. Ее можно удалить за полчаса - операция несложная, но для этого надо далеко ехать, да и денег нет.
- Я вам покажу, как мы работаем. Только вот наговорюсь вдоволь - и поедем. Я рынка неделю ждал.
Наконец Абдукерим сыт общением. Он сажает нас в свою 'ниву' - это самая уважаемая здесь машина, - и километров двадцать мы едем по горным дорогам. На берегу бурной и холодной речки Чандалаш у Абдукерима делянка. Конечно, нелегальная, но он считает ее своей, потому что добывает здесь золото, сколько себя помнит. Тут стоит юрта, в которой живет вся его семья. Родственники пасут баранов, а в свободное время (а оно почти всегда свободное: выгнал утром баранов из кошары на пастбище - и свободен) добывают металл.
Речка в этой местности образует рукав. Весной потоки селевой воды с гор приносят с собой золото. Летом вода уходит, и золотые песчинки остаются в ямках или под камнями.
Сначала Абдукерим внимательно осматривает территорию. Как и во всякой тяжелой профессии, у старателей есть свои легенды. Например, о том, как одному родственнику одного знакомого посчастливилось найти слиток в 22 грамма. А значит, и им когда-нибудь повезет.
При осмотре Абдукерим, как обычно, ничего не находит и начинает мыть.
На помощь он зовет внука, совсем маленького пацана лет восьми. Его зовут Тыштык. По-киргизски это слово означает 'спокойствие' - качество, которое старателю необходимо. Абдукерим и Тыштык быстро наполняют старое ржавое
ведро песком с берега реки. Потом заходят в воду. Тыштык придерживает резиновый коврик, а Абдукерим очень медленно сыплет на него песок из ведра. Вода уносит песок, а на коврике оседают камешки и золотые песчинки - кыпын.
Наконец ведро опустело. Абдукерим подносит коврик к лицу, чтобы лучше видеть кыпын, цепляет ногтем золотые песчинки и складывает их в баночку. Их совсем немного - несколько миллиграммов, но часто бывает, что коврик совсем пустой.
Золотая жила
Очень скоро выясняется, что Абдукерим с Тыштыком в этой местности не одни. Они - рядовые огромной армии местных старателей, беззвучно делающих свою работу в каждом ущелье, почти за каждым склоном.
Мы едем по берегу Чандалаша и очень скоро натыкаемся еще на одну делянку.
Хозяина зовут Акыл, ему 26 лет. Он одет в фуфайку, видавшую виды кепку и резиновые сапоги. У него совсем другая технология добычи. Акыла мы обнаружили в глубокой яме метрах в ста от берега Чандалаша. На самом дне ямы вырыта небольшая нора - это вход в узкий шурф, который тянется метров на тридцать под землей. Отверстие очень тесное и никак не закреплено.
Акыл моет один, его братья уехали работать строителями на российские севера. Он берет старое ведро и ченгир - монтировку. С этим нехитрым инструментом Акыл ныряет в нору. Я ползу следом.
В норе очень страшно, здесь и здоровому человеку недалеко до приступа клаустрофобии. Свод пещеры может осыпаться в любой момент, и не факт, что после этого удастся выбраться наружу. Акыл протискивается куда-то вглубь, устраивается поудобнее и начинает изо всех сил долбить монтировкой по каменной стене. Он уверен, что напал на золотую жилу. Наконец, отколотив достаточно, Акыл зачерпывает камни ведром и ползет к выходу. Ведро очень тяжелое - будем надеяться, что из-за золота.
Наконец Акыл дополз до выхода из норы. Опираясь на свой верный ченгир, он тяжело поднимается. Теперь еще надо вытащить ведро из глубокой ямы и донести по крутому берегу до реки. Там Акыл встает над потоком и медленно-медленно высыпает содержимое ведра на автомобильный коврик. Вода подхватывает песок, а камешки и золотые песчинки, если они есть, должны осесть: Но их нет. Промыв минут за десять все ведро, Акыл идет за новой порцией. И так всю жизнь.
Я тоже хочу попробовать. Акыл не против. Спускаюсь в тесную пещеру. Когда становится совсем темно - это я заслонил собой узкий вход, - включаю фонарик. Теперь надо долбить ченгиром по камню. Это тяжело, камень еле крошится. С каждым ударом страх, что порода рухнет, вытесняется желанием скорее закончить эту долбежку. Наконец я наковырял достаточно. Зачерпываю добычу ведром и ползу к выходу. Пока тащу, половина просыпается. Акыл смотрит на меня снисходительно: мол, будь ты моим работником, я бы тебя уже давно уволил.
Теперь надо карабкаться наверх, к реке. Ведро страшно тяжелое, я втайне рад, что половину просыпал. Наконец вот он, берег. Теперь придется вставать в холодную воду и медленно сыпать песок на коврик. Десять минут. Согнувшись в три погибели. Быстро сыпать нельзя - золотые песчинки просто не успеют осесть на резину. Медленно - невозможно: слишком тяжело держать ведро камней на весу.
Ведро кончается, чему я страшно рад. Результат уже неважен. Акыл берет коврик из воды и тщательно изучает.
- Алтын жок, - резюмирует он и высыпает камни с коврика в Чандалаш. Я зачем-то снова бреду с ведром в руках в уже знакомую яму. Это - азарт.
Наш второй проводник Курсантбек тем временем радостно бежит мне навстречу: он копался в песке и нашел какие-то блестящие песчинки.
- Кварц, - мотает головой Акыл. Золота он находит в день не больше одного-двух граммов.
По пушкинским местам
- Меня зовут Байысбек Райымбеков, но для вас я Варис Матвеевич Пушкин.
Так начинается наш разговор с самым уважаемым человеком села Янчи-Базар. У него пять дочек, пятеро сыновей и более тридцати внуков. Почему Байысбека можно называть Варисом Матвеевичем, мы так и не поняли, а Пушкиным его прозвали в селе за то, что он очень умный, и за бакенбарды, плавно переходящие в мусульманскую бородку.
Двое сыновей Райымбекова тоже работают где-то в России, а остальные моют золото.
Сын Джанибек - это имя переводится как 'крепкий духом' - со своим приятелем и коллегой Джамалом берут нас на свой участок. Мы долго поднимаемся на 'ниве' на крутую гору, а когда доезжаем до вершины, еще час спускаемся пешком к какой-то безымянной речушке.
Здесь у Джанибека и Джамала стоянка: разбита юрта, пасутся бараны, лают собаки. Вокруг очень красиво, но Джанибеку и Джамалу не до красоты.
Первым делом парни осматривают корни деревьев вдоль берега - в них во время паводка мог застрять самородок. Ничего не находят, но подбадривают себя уже знакомыми нам рассказами про то, как кто-то где-то когда-то все-таки нашел свое старательское счастье.
- А как вы определяете место, где надо искать? - спрашиваю я.
- Видишь камень? - показывает мне Джанибек круглую черную гальку. Я беру ее в руки - камешек неожиданно тяжелый для своих размеров. - Это темирташ, железный камень, спутник золота. Где он бар, там и золото бар.
Еще один признак - желтая полоска песка вдоль береговой линии.
- Вот тут алтын, - уверенно говорит Джанибек.
Джанибек и Джамал начинают ловко работать. Один рыхлит породу настоящей палкой-копалкой из учебника по древней истории. Другой насыпает песок в ведро. Наполнив его, парни идут в реку: первый держит резиновый коврик, второй по уже известной нам технологии сыплет на него песок. Знали бы производители ковриков, как их можно использовать, - давно бы повысили на свою продукцию цены.
Все, что осталось на коврике, высыпают на убитую железную сковородку. Камни отсеивают, попадается пара песчинок. Их откладывают в бутылек из-под пенициллина и весь незамысловатый цикл проделывают заново. Иногда попадаются более крупные песчинки. К концу рабочего дня набирается грамма полтора.
На юге темнеет рано, уже ничего не видно, и старатели приглашают нас поужинать в юрту. Жена Джамала ставит на стол небогатое угощение: чай, густой айран, соленое масло и вкусный коричневый киргизский хлеб на молоке. Когда глядишь на эти спокойные лица, язык не поворачивается сказать, что перед тобой сидят люди, одержимые золотой лихорадкой.
Алтын бозор
Скупщики золота - это люди из криминальных кругов, из милицейских или бывшие старатели. На этом рынке действует жесточайшая монополия. Если на него попытается влезть посторонний, ему в лучшем случае подкинут героин и посадят, а в худшем - застрелят где-нибудь в отдаленном ущелье. Да никто золото постороннему и не продаст: для старателей такая коммерческая самодеятельность тоже чревата серьезными проблемами. Каждый золотодобытчик 'закреплен' за определенным скупщиком, как крепостной за барином.
Раз в неделю скупщики объезжают 'своих' старателей, или те сами на выходных приезжают сдавать золото в ближайшее село. За грамм золотого песка получают 700 сомов - 500 рублей. Это в полтора-два раза дешевле, чем в городе, но старатели все равно продают: не те объемы, чтобы ехать в Ош или Джалал-Абад самому, да и ссориться с уважаемыми людьми себе дороже.
Собрав достаточную партию товара, скупщики везут его в Ош или Джалал-Абад на переработку. Здесь находят друг друга торговцы золотым песком, ювелиры и экспортеры нелегального золота за рубеж.
Как любой яркий и пряный восточный базар, ошский рынок поделен на зоны. Отдельно - продукты. Отдельно - электроника. Отдельно - бэушная натовская форма и сапоги, купленные по дешевке на расквартированной в Киргизии военной базе.
Золотой рынок, алтын бозор, - огромное пространство, напоминающее перрон автовокзала. Он заполнен молчаливыми тетками в цветастых халатах и платках. Каждая продавщица - живая витрина. Все пальцы в перстнях, в ушах по нескольку пар сережек, на запястьях браслеты, на шее сотни цепочек, да еще в руках коробки с разложенным товаром. У каждой - китайские электронные весы: все по-честному.
- Кыргызстан? - спрашиваю я, показывая, допустим, на симпатичное колечко.
- Россия, - неизменно отвечает продавщица. Или - Казахстан. Или - Якутия. Импортному качеству доверия больше, но на самом деле все эти изделия изготовлены здесь же, в Оше.
По периметру рынок окружен будочками ювелиров: здесь можно купить или сдать готовое изделие или золотой слиток, проверить пробу, что-то отремонтировать.
Мы пытаемся фотографировать и тут же нарываемся на серьезный конфликт.
- Почему вы тут снимаете? Кто вы такие? Кто разрешил? - голосит одна из 'живых витрин'. Тетку поддерживают товарки. Поднимается страшный гвалт. Золото - это нелегальный и опасный бизнес, лишняя засветка никому не нужна.
Появляются милиционеры. Они ведут нас к себе в каморку и долго разбираются. Тем временем наш проводник Алмазбек спокойно набирает номер своего друга Курсантбека. Тот - бывший милиционер, и у него большие связи. Курсантбек звонит кому-то из своих приятелей - действующих милицейских начальников. Тот перезванивает Алмазу, Алмаз передает 'сотку' милиционеру, который нас задержал. Примерно таким образом здесь решаются все проблемы с законом - через знакомых и не торопясь.
Отпуская нас, человек в погонах резюмирует:
- Мы журналистов российских уважаем, 'Первый канал' все смотрим. Так что идите себе поздорову, но фотографировать тут не надо. Вы вроде нормальные ребята, все должны понимать.
Занимательная алхимия
На рынке мы знакомимся с веселым качком. На толстой шее - толстая золотая цепь. На толстой цепи - толстая 'шайба'. Это круто.
Качка зовут Нурлан. Он одет в толстовку с надписью Boston - так называется пригород Оша, тезка далекого американского города. Наш новый знакомый в золотом бизнесе отличается от черных старателей примерно так же, как руководитель подразделения крупной компании - от рядового сотрудника. Нурлан скупает кум (золотой песок), а также лом и ворованные изделия, аффинирует их (аффинирование - процесс отделения ценного металла от примесей. - 'РР'), а потом продает ювелирам или переправляет в Россию.
Вывозить золото в Россию помогает вторая профессия Нурлана: он гоняет в Москву микроавтобус с гастарбайтерами. Ехать туда четверо суток, трудовые резервы ночуют прямо в машине. Билет стоит 8 тысяч сомов - примерно 6 тысяч рублей. Такой способ передвижения - для середнячков. Самые успешные гастарбайтеры летают на самолетах, самые бедные едут в автобусах, в которых их укладывают штабелями.
- Первую ночь спать неудобно, но потом природа берет свое, - смеется Нурлан низким хриплым голосом. Он вообще, похоже, никогда не унывает. Сам в дороге спит пару часов в сутки в придорожных отелях: все-таки как-никак преуспевающий бизнесмен.
После поездки микроавтобус Нурлана заплеван и изгажен.
- Нурик, зачем тебе такая тяжелая работа? И денег, поди, не так много? - спрашиваю я его.
- Я привык, - хитро улыбается Нурлан, а наш проводник неслышно для него добавляет: - Откуда ты вообще знаешь, чтo он возит?
Мы многозначительно смотрим друг другу в глаза. Что он имеет в виду? Золото? Наркотики? И то и другое? За честный ответ на этот вопрос можно поиметь большие проблемы со здоровьем, поэтому Алмазбек предпочитает не продолжать.
На рынок Нурлан пришел затариться кумом. Мы договорились с ним, что он покажет нам процесс аффинирования, а мы за это купим у него получившееся золото пробы 'три девятки' - шесть граммов будут стоить 200 долларов.
Нурлан ныряет за ряды ювелирных киосков. Здесь толпятся какие-то женщины, все как одна с золотыми зубами - это видно очень хорошо, потому что, заметив нашего нового знакомого, они улыбаются: 'Нурик, салам, дорогой!' Обняв и расцеловав каждую, Нурлан долго шепчется с одной, которая не похожа на остальных: вместо пестрых одежд на ней строгое черное платье. Женщина что-то помечает в блокноте и исчезает. Через несколько минут она появляется уже с пакетиком золота. Нурлан кивает и тепло прощается.
- Проверять не будешь? - спрашиваю я.
- Нет, тут все на доверии. Один раз обманет - второй не подойду. Да и Рамазан сейчас, грешить нельзя, иначе все грехи того, кого ты обманул, на тебя перейдут. Раз обманул, два, три - грехи копятся, копятся, а потом человек взрывается.
Мы снова садимся в загаженный 'бусик' Нурлана и едем к нему домой. Прямо здесь и расположена подпольная лаборатория по аффинированию золота.
Это на самой окраине Оша, в частном секторе. Высокий забор, а внутри - утопающий в зелени уютный двор и топчан - среднеазиатский обеденный стол. Этот натюрморт дополнен валяющейся у глинобитной стены штангой и потертой боксерской грушей, которую Нурлан походя лупит. Удар профессиональный.
Мне начинает казаться, что я попал в какой-то эпизод из фильма Кустурицы. Жгучая смесь простоты, романтики и авантюризма. Из недр огромного дома появляется старенькая мама Нурлана, она будет помогать сыну аффинировать золото.
- Это я у нее всему научился, - хозяин дома нежно обнимает маму. Она уже приготовила две колбы. Нурлан помещает в них все золото и наливает 'царскую водку' - смесь азотной и соляной кислоты. Золотишко тут же начинает шипеть, а кислота - зеленеть.
- Чтобы реакция шла быстрее, нужно тепло, - тоном школьного учителя поясняет алхимик.
Он ставит на стол странное приспособление - горелку с бачком, в который наливает бензин. К емкости приделаны два шланга. Один заканчивается потертыми деревянными мехами, сохранившимися, по всей видимости, еще с эпохи Средневековья. На втором шланге укреплен железный носик. Нурлан качает меха ногой, обутой в грязные сандалии. Воздух гонит из бачка по второму шлангу пары бензина. Щелчок зажигалки - и они вспыхивают тонкой огненной струйкой. Алхимик начинает греть колбу. Процесс действительно идет быстрее - зеленая жидкость бурлит, золото медленно растворяется, но пока оно полностью превратится в густую зеленую жидкость, пройдет не меньше часа.
По великолепному саду распространяется едкий запах кислоты.
- Это очень вредно, - с гордостью заявляет Нурлан. - Аффинажники долго не живут, 10-12 лет, не больше. 20 граммов попадет в организм - и смерть. Сколько народу потравилось - ужас. Я потому и занялся перевозками.
Пока золото медленно превращается в противную зеленую жидкость, есть время потрепаться. Как и положено настоящему алхимику, Нурлан - философ. В компании с русскими он особенно любит порассуждать о межнациональных отношениях.
- Люди все одинаковые. Я вот, к примеру, тебя порежу, - Нурлан берет мою руку и делает выразительное движение, - кровь какая пойдет? Красная, как и у меня. Все национальности политики придумали, чтобы воевать. Вот когда оттуда придут, - Нурлан показывает туда, где по представлениям правоверного мусульманина должен быть только аллах, - мы все объединимся. Но, может, уже поздно будет.
- Кто придет? Американцы?
- Инопланетяне! - удивляется моей дремучести Нурик.
- Инопланетяне? Так они существуют, что ли?
- Конечно! Аллах что - жадный, что ли? Он всех создал, не только людей.
Пауза.
- Слушай, не хочешь килограмм героина в Москву отвезти? - алхимик резко переходит в практическую плоскость. - Билеты окупишь. Я тебе телефон одного человека дам, ему отдашь. Тысячу долларов получишь.
Снова пауза. Я не знаю, как ответить на этот вопрос, чтобы не обидеть моего собеседника. Меня спасает золото в пробирке.
- Кислота силу теряет! - хмурится Нурлан. - Надо добавить.
Наконец металл полностью растворяется. Только на дне лежат какие-то хлопья. Это кумуш - серебро, а точнее, хлористое серебро. Нурлан сливает жидкость в отдельную колбу, оставляя только кумуш.
- Пригодится, - загадочно комментирует он.
Алхимик переходит ко второму акту. Он достает еще одну бутылочку с прозрачной жидкостью, похожей на водку.
- Это гостайна Киргизии, - нагоняет понтов Нурлан. - Ни в одном учебнике формулы не найдете. Нет, в академиях знают, конечно. Но у нас это еще от предков осталось. Я вот от мамы узнал. А если совсем честно, то это закрепитель - хлористое железо.
Мама тем временем выносит из дома шприц.
- Сейчас будем эту зелень по венам пускать, - шутит Алмазбек: он, как бывший наркодилер и наркоман, любит подобные шутки.
Нурлан набирает в шприц 'закрепитель', подносит его к колбе с зеленой кислотой и на секунду останавливается для очередного выступления:
- Золото - металл особенный. У нас говорят так: кто подходит к золоту со злым умыслом, тот будет наказан. Я, например, мог бы сейчас ваше золото украсть, но не буду этого делать. Потому что к золоту надо подходить с хорошими намерениями. У вас какие намерения?
Мы заверяем Нурлана, что с намерениями все в порядке. Он скупо кивает и брызгает шприцем в колбу. Немедленно что-то начинает шипеть, валит дым - идет реакция, на дно колбы медленно оседают какие-то катышки, похожие на растворимый кофе. Этот осадок называется 'аморфное золото'.
- 'Нескафе Голд' почему думаешь так назвали? - снова прикалывается Нурлан. - О, гляди, обратный процесс начался.
Железа оказалось мало, и золото снова стало растворяться. Чтобы этот процесс остановить, Нурлан берет самый обычный железный чайник, украшенный рисунками из жизни какого-то восточного гарема, и льет в раствор кипяток. Потом интенсивно болтает колбой, глядя на просвет: как там реакция?
Так, чередуя железо и кипяток, Нурлан добивается того, что на дне образуется изрядная порция 'нескафе' - хватило бы на пару чашек.
- Все, алтын здесь больше жок, - показывает Нурлан на зеленую жидкость, которая стала еще страшней. - Только медь и прочие примеси.
Он сцеживает жидкость, оставляя в колбе только золото. Снова берет свой 'сварочный аппарат' и греет 'нескафе'. Катышки постепенно желтеют, слипаются, превращаются в желтую пористую бляшку. Нурлан вываливает ее на ложку, отжимает большим пальцем, потом кладет бляшку на старый кирпич и в очередной раз подносит к ней огонь 'грелки'. Металл постепенно превращается в каплю того самого - золотого - цвета.
- Все, - объявляет Нурлан. Он остужает слиточек в воде. - Три девятки. Можно в Россию везти.
- А на таможне не найдут?
- Металлодетектор только на железо реагирует и на медь. Да если и найдут, всегда договориться можно, - Нурлан подмигивает. У таких людей, как он, не бывает в жизни нерешаемых проблем.
Контроль качества
От переработчиков вроде Нурлана золото попадает к ювелирам. Мы возвращаемся на ошский золотой базар, где в одном из киосков сидит сухощавый интеллигентный мужчина в очках. Это Абдуваким - ювелир и скупщик с 40-летним стажем. Рядом его молодой подмастерье, который все время молчит, слушает, набирается ума и опыта.
К Абдувакиму раз в неделю спускаются с гор посредники, привозят кум. Золотой песок он покупает по 700 сомов за грамм. Обычно кум содержит 80-85% золота. Это высокая проба.
Еще хозяин киоска скупает золото у населения, аффинирует его по той же 'секретной технологии', что и Нурлан, делает украшения и продает. Можно здесь купить и золото в слитках - оно пользуется спросом в основном у других ювелиров и зубных техников, но часто желтый металл покупают и обычные люди: для сбережений или чтобы отправиться к стоматологу со своим золотом, а то они часто мухлюют с пробой.
Еще можно принести Абдувакиму золото на экспертизу. Так многие и делают, прежде чем совершить покупку. Вот в окошке появляется женская голова. Девушка протягивает колечко, которое она собирается купить. Продавщица утверждает, что колечко 585-й пробы, и Абдуваким сейчас это проверит.
Ювелир берет изделие пинцетом, опускает в баночку с тиомочевиной (диамид тиоугольной кислоты). Нескольких секунд хватает, чтобы опущенный в раствор краешек кольца заметно позеленел. Это значит, что проба меньше 585-й. Девушка сокрушенно мотает головой, платит 20 сомов за экспертизу и идет возвращать колечко.
- А если проба выше 585-й? Как узнать, дотягивает ли она до трех девяток? - докапываюсь я.
На это у Абдувакима есть еще один дедовский способ. Он достает крупный речной камень, весь исцарапанный чем-то желтым и красным.
- Надо потереть колечко об этот камень. 585-я проба дает красный цвет, 960-я или 999-я - желтый.
На моем лице появляется сомнение, которое эксперт моментально улавливает.
- Дедовские способы самые надежные, - спокойно замечает Абдуваким. В его интонации звучит достоинство человека, который привык не опускаться до обид на самоуверенных европейских профанов.
В окошке появляется еще одна голова - на этот раз какой-то подозрительный тип. Он принес золотую сережку - видимо, в надежде быстро выручить денег на дозу.
Абдуваким вертит изделие в руках и заключает:
- Если это и золото, то очень низкой пробы. Ниже 375-й.
Для таких случаев у него есть еще один дедовский способ. Он берет другой бутылек - с 'царской водкой' - и капает из него на сережку. Капелька шипит, становится зеленой, а внутри нее поднимаются крошечные пузырьки. Распространяется слабый неприятный запах.
- Брат, это вообще не золото! - выносит безжалостный диагноз Абдуваким.
Мужчина начинает ругаться по-киргизски, нам понятны только вкрапления русского мата, а также слова 'кислота' и 'экспертиза'. Впрочем, общий смысл ясен: наркоман подозревает, что ювелир его обманывает или что кислота попалась некачественная. Абдуваким хладнокровно молчит.
- Могу дать только двести сомов, - ставит он точку в монологе клиента.
Тот шипит не хуже псевдозолотой сережки, забирает купюры с портретами видных деятелей киргизской истории и исчезает.
Я тоже прошу проверить слиточек, который купил у Нурлана. Абдуваким опускает его в тиомочевину - ничего не происходит. Потом старательно трет о речной камень: слиточек оставляет честный желтый след.
- Три девятки или около того, - заключает ювелир.
Я кладу слиток в карман штанов и на следующий день спокойно сажусь в самолет. Нас никто не проверяет. Металлоискатели не реагируют. Героин, впрочем, тоже никто не пытается найти. Может, зря я от того килограмма отказался?
Фотографии: Федор Савинцев для 'РР'
Когда привычный мировой порядок рушится, люди бросаются скупать золото. Нынешний кризис - не исключение. Цена на этот металл растет, превращая его из украшения в средство от разорения. Между тем на планете Земля живут тысячи человек, для которых золото всегда было не роскошью, а хлебом. Это - черные старатели. Среди беднейших регионов мира, где люди готовы мыть золото вручную, заметное место занимает Киргизия. В южной части этой республики на 2,5 тысячи легальных работников золоторудных предприятий приходится раза в три больше 'дикарей', которые моют металл дедовским способом и переправляют его в Россию. Это адский труд, но со времен Джека Лондона прогресс налицо: вместо деревянного лотка в руках у местных старателей теперь резиновый автомобильный коврик
Дмитрий Виноградов поделиться:
28 января 2009, ?3 (82) размер текста: aaa
В горы 'за зубами'
Город Ош в киргизской части Ферганской долины - второй по величине в республике, ее южная столица. Мы едем по окраине. Наш проводник с ювелирным именем Алмазбек показывает симпатичный райончик из аккуратных современных двухэтажных коттеджей:
- Гастарбайтеры строят. Из России. В смысле - наши, которые у вас там работают. Тысяча долларов в месяц - хорошие деньги. На 200 живет, 800 домой посылает. Все лучше, чем золото мыть!
Так в Южной Киргизии формируется средний класс.
Элита - это те, кто занимается героином. Покупают его в соседнем Таджикистане и везут в Россию или Турцию. Об этом тут говорят открыто, как будто речь идет не о наркоте, а о мандаринах. Правда, каждый раз на всякий случай добавляют: 'Я сам этим теперь не занимаюсь, временно отошел от дел'. О том, что героин ежегодно убивает в российских городах десятки тысяч человек, упоминать не принято. Для местных это никакая не 'белая смерть', а просто товар.
Золото моют в горах Тянь-Шаня. Ош - ближайший к приискам крупный город, поэтому именно в нем сформировался центр переработки драгметалла: легального - на официальных предприятиях, и нелегального - в многочисленных подпольных мастерских. Для Киргизии золото обычное - это как для России золото черное. На него приходится сорок процентов экспорта республики. Но, по словам местных жителей, ничуть не меньше утекает из страны мелкими ручейками, у истока которых стоят черные старатели. Стоят по колено в ледяной воде с ведром, лопатой и резиновым автомобильным ковриком.
Вообще-то артель или частное лицо имеют полное право заниматься золотодобычей легально. Но для этого нужно заключить договор с киргизским Госпробнадзором, взять в аренду тот участок земли, который дадут, и платить за него по установленной таксе. Разумеется, так почти никто не делает: половину дохода придется отдавать государству.
Черных старателей выручает закон, который позволяет частному лицу намыть в месяц несколько граммов золота без лицензии - для личного пользования. Например, чтобы зуб вставить. Один зуб - один грамм, и еще немного дантисту - за работу. В качестве зубопротезного материала золото действительно в этих краях очень распространено, но зубная боль приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Поэтому стоматологическая тема уже давно стала здесь универсальной отмазкой. Черный старатель идет в горы 'за зубами', а на деле перекрывает разрешенную квоту в десятки раз. Чиновники, разумеется, все прекрасно понимают, но смот-рят на нарушения сквозь пальцы. Отчасти из интереса общественного: запретишь - получишь социальный взрыв. Отчасти в угоду родственным связям, которыми все повязаны. Но главным образом ради собственного кармана.
Сдать свою добычу в официальную переработку черные старатели не могут: добытое нелегально золото юридически просто не существует. В результате золотодобыча и золотопереработка в Киргизии разрослись в огромную теневую отрасль.
Как и власть от криминала, легальный бизнес от нелегального на юге Киргизии отделить нелегко, а еще труднее незаконную золотодобычу юридически и морально осудить - к преступной и полупреступной деятельности имеют отношение практически все. В общем, все как у нас в 90-е: 'Не мы такие, жизнь такая'.
Совсем беспроводной интернет
Чтобы увидеть своими глазами, как моют золото, мы отправляемся в горную часть соседней Джалал-Абадской области, в сторону границы с Узбекистаном и Казахстаном. Нас тут никто не ждет, мы ни с кем не договаривались, едем наугад. 500 километров по высокогорной грунтовой дороге, через перевалы высотой 3-4 километра - и мы в далеком Чаткальском районе, о котором даже жители Оша не знают почти ничего, кроме названия райцентра - Канышкыя.
В поселке встречаем группу мужчин. Все они в киргизских колпаках: этот головной убор так и называется - колпак, слово имеет тюркское происхождение. Только один грузный мужчина - в фетровой шляпе. Это заместитель акима, главы района. Он очень недоволен, что мы приехали.
- Таким, как вы, надо головы резать - за то что журналистов привозите, - говорит он нашим проводникам.
По субботам в Канышкыя рынок - главное событие в жизни села. Мужчины собираются, чтобы купить-продать корову, барана, осла, коня или верблюда. Они деловито ходят, заглядывают животным в зубы, торгуются, но чаще всего ничего покупать не собираются. Рынок - это лишь повод, чтобы пообщаться, обменяться новостями, узнать, кто женился, кто родился, кого похоронили, кому попался крупный слиток золота. Почти все прекрасно понимают по-русски.
- Это у нас такой интернет! - смеется наш провожатый. - Совсем беспроводной, да?
На рынке мы знакомимся с настоящим старателем - Абдукеримом. Это пожилой дядька, который добывает золото всю жизнь. О норме прибыли этого бизнеса красноречиво говорит его внешний вид: драный спортивный костюм, заношенная рубашка, еле живые ботинки. Еще у Абдукерима катаракта. Ее можно удалить за полчаса - операция несложная, но для этого надо далеко ехать, да и денег нет.
- Я вам покажу, как мы работаем. Только вот наговорюсь вдоволь - и поедем. Я рынка неделю ждал.
Наконец Абдукерим сыт общением. Он сажает нас в свою 'ниву' - это самая уважаемая здесь машина, - и километров двадцать мы едем по горным дорогам. На берегу бурной и холодной речки Чандалаш у Абдукерима делянка. Конечно, нелегальная, но он считает ее своей, потому что добывает здесь золото, сколько себя помнит. Тут стоит юрта, в которой живет вся его семья. Родственники пасут баранов, а в свободное время (а оно почти всегда свободное: выгнал утром баранов из кошары на пастбище - и свободен) добывают металл.
Речка в этой местности образует рукав. Весной потоки селевой воды с гор приносят с собой золото. Летом вода уходит, и золотые песчинки остаются в ямках или под камнями.
Сначала Абдукерим внимательно осматривает территорию. Как и во всякой тяжелой профессии, у старателей есть свои легенды. Например, о том, как одному родственнику одного знакомого посчастливилось найти слиток в 22 грамма. А значит, и им когда-нибудь повезет.
При осмотре Абдукерим, как обычно, ничего не находит и начинает мыть.
На помощь он зовет внука, совсем маленького пацана лет восьми. Его зовут Тыштык. По-киргизски это слово означает 'спокойствие' - качество, которое старателю необходимо. Абдукерим и Тыштык быстро наполняют старое ржавое
ведро песком с берега реки. Потом заходят в воду. Тыштык придерживает резиновый коврик, а Абдукерим очень медленно сыплет на него песок из ведра. Вода уносит песок, а на коврике оседают камешки и золотые песчинки - кыпын.
Наконец ведро опустело. Абдукерим подносит коврик к лицу, чтобы лучше видеть кыпын, цепляет ногтем золотые песчинки и складывает их в баночку. Их совсем немного - несколько миллиграммов, но часто бывает, что коврик совсем пустой.
Золотая жила
Очень скоро выясняется, что Абдукерим с Тыштыком в этой местности не одни. Они - рядовые огромной армии местных старателей, беззвучно делающих свою работу в каждом ущелье, почти за каждым склоном.
Мы едем по берегу Чандалаша и очень скоро натыкаемся еще на одну делянку.
Хозяина зовут Акыл, ему 26 лет. Он одет в фуфайку, видавшую виды кепку и резиновые сапоги. У него совсем другая технология добычи. Акыла мы обнаружили в глубокой яме метрах в ста от берега Чандалаша. На самом дне ямы вырыта небольшая нора - это вход в узкий шурф, который тянется метров на тридцать под землей. Отверстие очень тесное и никак не закреплено.
Акыл моет один, его братья уехали работать строителями на российские севера. Он берет старое ведро и ченгир - монтировку. С этим нехитрым инструментом Акыл ныряет в нору. Я ползу следом.
В норе очень страшно, здесь и здоровому человеку недалеко до приступа клаустрофобии. Свод пещеры может осыпаться в любой момент, и не факт, что после этого удастся выбраться наружу. Акыл протискивается куда-то вглубь, устраивается поудобнее и начинает изо всех сил долбить монтировкой по каменной стене. Он уверен, что напал на золотую жилу. Наконец, отколотив достаточно, Акыл зачерпывает камни ведром и ползет к выходу. Ведро очень тяжелое - будем надеяться, что из-за золота.
Наконец Акыл дополз до выхода из норы. Опираясь на свой верный ченгир, он тяжело поднимается. Теперь еще надо вытащить ведро из глубокой ямы и донести по крутому берегу до реки. Там Акыл встает над потоком и медленно-медленно высыпает содержимое ведра на автомобильный коврик. Вода подхватывает песок, а камешки и золотые песчинки, если они есть, должны осесть: Но их нет. Промыв минут за десять все ведро, Акыл идет за новой порцией. И так всю жизнь.
Я тоже хочу попробовать. Акыл не против. Спускаюсь в тесную пещеру. Когда становится совсем темно - это я заслонил собой узкий вход, - включаю фонарик. Теперь надо долбить ченгиром по камню. Это тяжело, камень еле крошится. С каждым ударом страх, что порода рухнет, вытесняется желанием скорее закончить эту долбежку. Наконец я наковырял достаточно. Зачерпываю добычу ведром и ползу к выходу. Пока тащу, половина просыпается. Акыл смотрит на меня снисходительно: мол, будь ты моим работником, я бы тебя уже давно уволил.
Теперь надо карабкаться наверх, к реке. Ведро страшно тяжелое, я втайне рад, что половину просыпал. Наконец вот он, берег. Теперь придется вставать в холодную воду и медленно сыпать песок на коврик. Десять минут. Согнувшись в три погибели. Быстро сыпать нельзя - золотые песчинки просто не успеют осесть на резину. Медленно - невозможно: слишком тяжело держать ведро камней на весу.
Ведро кончается, чему я страшно рад. Результат уже неважен. Акыл берет коврик из воды и тщательно изучает.
- Алтын жок, - резюмирует он и высыпает камни с коврика в Чандалаш. Я зачем-то снова бреду с ведром в руках в уже знакомую яму. Это - азарт.
Наш второй проводник Курсантбек тем временем радостно бежит мне навстречу: он копался в песке и нашел какие-то блестящие песчинки.
- Кварц, - мотает головой Акыл. Золота он находит в день не больше одного-двух граммов.
По пушкинским местам
- Меня зовут Байысбек Райымбеков, но для вас я Варис Матвеевич Пушкин.
Так начинается наш разговор с самым уважаемым человеком села Янчи-Базар. У него пять дочек, пятеро сыновей и более тридцати внуков. Почему Байысбека можно называть Варисом Матвеевичем, мы так и не поняли, а Пушкиным его прозвали в селе за то, что он очень умный, и за бакенбарды, плавно переходящие в мусульманскую бородку.
Двое сыновей Райымбекова тоже работают где-то в России, а остальные моют золото.
Сын Джанибек - это имя переводится как 'крепкий духом' - со своим приятелем и коллегой Джамалом берут нас на свой участок. Мы долго поднимаемся на 'ниве' на крутую гору, а когда доезжаем до вершины, еще час спускаемся пешком к какой-то безымянной речушке.
Здесь у Джанибека и Джамала стоянка: разбита юрта, пасутся бараны, лают собаки. Вокруг очень красиво, но Джанибеку и Джамалу не до красоты.
Первым делом парни осматривают корни деревьев вдоль берега - в них во время паводка мог застрять самородок. Ничего не находят, но подбадривают себя уже знакомыми нам рассказами про то, как кто-то где-то когда-то все-таки нашел свое старательское счастье.
- А как вы определяете место, где надо искать? - спрашиваю я.
- Видишь камень? - показывает мне Джанибек круглую черную гальку. Я беру ее в руки - камешек неожиданно тяжелый для своих размеров. - Это темирташ, железный камень, спутник золота. Где он бар, там и золото бар.
Еще один признак - желтая полоска песка вдоль береговой линии.
- Вот тут алтын, - уверенно говорит Джанибек.
Джанибек и Джамал начинают ловко работать. Один рыхлит породу настоящей палкой-копалкой из учебника по древней истории. Другой насыпает песок в ведро. Наполнив его, парни идут в реку: первый держит резиновый коврик, второй по уже известной нам технологии сыплет на него песок. Знали бы производители ковриков, как их можно использовать, - давно бы повысили на свою продукцию цены.
Все, что осталось на коврике, высыпают на убитую железную сковородку. Камни отсеивают, попадается пара песчинок. Их откладывают в бутылек из-под пенициллина и весь незамысловатый цикл проделывают заново. Иногда попадаются более крупные песчинки. К концу рабочего дня набирается грамма полтора.
На юге темнеет рано, уже ничего не видно, и старатели приглашают нас поужинать в юрту. Жена Джамала ставит на стол небогатое угощение: чай, густой айран, соленое масло и вкусный коричневый киргизский хлеб на молоке. Когда глядишь на эти спокойные лица, язык не поворачивается сказать, что перед тобой сидят люди, одержимые золотой лихорадкой.
Алтын бозор
Скупщики золота - это люди из криминальных кругов, из милицейских или бывшие старатели. На этом рынке действует жесточайшая монополия. Если на него попытается влезть посторонний, ему в лучшем случае подкинут героин и посадят, а в худшем - застрелят где-нибудь в отдаленном ущелье. Да никто золото постороннему и не продаст: для старателей такая коммерческая самодеятельность тоже чревата серьезными проблемами. Каждый золотодобытчик 'закреплен' за определенным скупщиком, как крепостной за барином.
Раз в неделю скупщики объезжают 'своих' старателей, или те сами на выходных приезжают сдавать золото в ближайшее село. За грамм золотого песка получают 700 сомов - 500 рублей. Это в полтора-два раза дешевле, чем в городе, но старатели все равно продают: не те объемы, чтобы ехать в Ош или Джалал-Абад самому, да и ссориться с уважаемыми людьми себе дороже.
Собрав достаточную партию товара, скупщики везут его в Ош или Джалал-Абад на переработку. Здесь находят друг друга торговцы золотым песком, ювелиры и экспортеры нелегального золота за рубеж.
Как любой яркий и пряный восточный базар, ошский рынок поделен на зоны. Отдельно - продукты. Отдельно - электроника. Отдельно - бэушная натовская форма и сапоги, купленные по дешевке на расквартированной в Киргизии военной базе.
Золотой рынок, алтын бозор, - огромное пространство, напоминающее перрон автовокзала. Он заполнен молчаливыми тетками в цветастых халатах и платках. Каждая продавщица - живая витрина. Все пальцы в перстнях, в ушах по нескольку пар сережек, на запястьях браслеты, на шее сотни цепочек, да еще в руках коробки с разложенным товаром. У каждой - китайские электронные весы: все по-честному.
- Кыргызстан? - спрашиваю я, показывая, допустим, на симпатичное колечко.
- Россия, - неизменно отвечает продавщица. Или - Казахстан. Или - Якутия. Импортному качеству доверия больше, но на самом деле все эти изделия изготовлены здесь же, в Оше.
По периметру рынок окружен будочками ювелиров: здесь можно купить или сдать готовое изделие или золотой слиток, проверить пробу, что-то отремонтировать.
Мы пытаемся фотографировать и тут же нарываемся на серьезный конфликт.
- Почему вы тут снимаете? Кто вы такие? Кто разрешил? - голосит одна из 'живых витрин'. Тетку поддерживают товарки. Поднимается страшный гвалт. Золото - это нелегальный и опасный бизнес, лишняя засветка никому не нужна.
Появляются милиционеры. Они ведут нас к себе в каморку и долго разбираются. Тем временем наш проводник Алмазбек спокойно набирает номер своего друга Курсантбека. Тот - бывший милиционер, и у него большие связи. Курсантбек звонит кому-то из своих приятелей - действующих милицейских начальников. Тот перезванивает Алмазу, Алмаз передает 'сотку' милиционеру, который нас задержал. Примерно таким образом здесь решаются все проблемы с законом - через знакомых и не торопясь.
Отпуская нас, человек в погонах резюмирует:
- Мы журналистов российских уважаем, 'Первый канал' все смотрим. Так что идите себе поздорову, но фотографировать тут не надо. Вы вроде нормальные ребята, все должны понимать.
Занимательная алхимия
На рынке мы знакомимся с веселым качком. На толстой шее - толстая золотая цепь. На толстой цепи - толстая 'шайба'. Это круто.
Качка зовут Нурлан. Он одет в толстовку с надписью Boston - так называется пригород Оша, тезка далекого американского города. Наш новый знакомый в золотом бизнесе отличается от черных старателей примерно так же, как руководитель подразделения крупной компании - от рядового сотрудника. Нурлан скупает кум (золотой песок), а также лом и ворованные изделия, аффинирует их (аффинирование - процесс отделения ценного металла от примесей. - 'РР'), а потом продает ювелирам или переправляет в Россию.
Вывозить золото в Россию помогает вторая профессия Нурлана: он гоняет в Москву микроавтобус с гастарбайтерами. Ехать туда четверо суток, трудовые резервы ночуют прямо в машине. Билет стоит 8 тысяч сомов - примерно 6 тысяч рублей. Такой способ передвижения - для середнячков. Самые успешные гастарбайтеры летают на самолетах, самые бедные едут в автобусах, в которых их укладывают штабелями.
- Первую ночь спать неудобно, но потом природа берет свое, - смеется Нурлан низким хриплым голосом. Он вообще, похоже, никогда не унывает. Сам в дороге спит пару часов в сутки в придорожных отелях: все-таки как-никак преуспевающий бизнесмен.
После поездки микроавтобус Нурлана заплеван и изгажен.
- Нурик, зачем тебе такая тяжелая работа? И денег, поди, не так много? - спрашиваю я его.
- Я привык, - хитро улыбается Нурлан, а наш проводник неслышно для него добавляет: - Откуда ты вообще знаешь, чтo он возит?
Мы многозначительно смотрим друг другу в глаза. Что он имеет в виду? Золото? Наркотики? И то и другое? За честный ответ на этот вопрос можно поиметь большие проблемы со здоровьем, поэтому Алмазбек предпочитает не продолжать.
На рынок Нурлан пришел затариться кумом. Мы договорились с ним, что он покажет нам процесс аффинирования, а мы за это купим у него получившееся золото пробы 'три девятки' - шесть граммов будут стоить 200 долларов.
Нурлан ныряет за ряды ювелирных киосков. Здесь толпятся какие-то женщины, все как одна с золотыми зубами - это видно очень хорошо, потому что, заметив нашего нового знакомого, они улыбаются: 'Нурик, салам, дорогой!' Обняв и расцеловав каждую, Нурлан долго шепчется с одной, которая не похожа на остальных: вместо пестрых одежд на ней строгое черное платье. Женщина что-то помечает в блокноте и исчезает. Через несколько минут она появляется уже с пакетиком золота. Нурлан кивает и тепло прощается.
- Проверять не будешь? - спрашиваю я.
- Нет, тут все на доверии. Один раз обманет - второй не подойду. Да и Рамазан сейчас, грешить нельзя, иначе все грехи того, кого ты обманул, на тебя перейдут. Раз обманул, два, три - грехи копятся, копятся, а потом человек взрывается.
Мы снова садимся в загаженный 'бусик' Нурлана и едем к нему домой. Прямо здесь и расположена подпольная лаборатория по аффинированию золота.
Это на самой окраине Оша, в частном секторе. Высокий забор, а внутри - утопающий в зелени уютный двор и топчан - среднеазиатский обеденный стол. Этот натюрморт дополнен валяющейся у глинобитной стены штангой и потертой боксерской грушей, которую Нурлан походя лупит. Удар профессиональный.
Мне начинает казаться, что я попал в какой-то эпизод из фильма Кустурицы. Жгучая смесь простоты, романтики и авантюризма. Из недр огромного дома появляется старенькая мама Нурлана, она будет помогать сыну аффинировать золото.
- Это я у нее всему научился, - хозяин дома нежно обнимает маму. Она уже приготовила две колбы. Нурлан помещает в них все золото и наливает 'царскую водку' - смесь азотной и соляной кислоты. Золотишко тут же начинает шипеть, а кислота - зеленеть.
- Чтобы реакция шла быстрее, нужно тепло, - тоном школьного учителя поясняет алхимик.
Он ставит на стол странное приспособление - горелку с бачком, в который наливает бензин. К емкости приделаны два шланга. Один заканчивается потертыми деревянными мехами, сохранившимися, по всей видимости, еще с эпохи Средневековья. На втором шланге укреплен железный носик. Нурлан качает меха ногой, обутой в грязные сандалии. Воздух гонит из бачка по второму шлангу пары бензина. Щелчок зажигалки - и они вспыхивают тонкой огненной струйкой. Алхимик начинает греть колбу. Процесс действительно идет быстрее - зеленая жидкость бурлит, золото медленно растворяется, но пока оно полностью превратится в густую зеленую жидкость, пройдет не меньше часа.
По великолепному саду распространяется едкий запах кислоты.
- Это очень вредно, - с гордостью заявляет Нурлан. - Аффинажники долго не живут, 10-12 лет, не больше. 20 граммов попадет в организм - и смерть. Сколько народу потравилось - ужас. Я потому и занялся перевозками.
Пока золото медленно превращается в противную зеленую жидкость, есть время потрепаться. Как и положено настоящему алхимику, Нурлан - философ. В компании с русскими он особенно любит порассуждать о межнациональных отношениях.
- Люди все одинаковые. Я вот, к примеру, тебя порежу, - Нурлан берет мою руку и делает выразительное движение, - кровь какая пойдет? Красная, как и у меня. Все национальности политики придумали, чтобы воевать. Вот когда оттуда придут, - Нурлан показывает туда, где по представлениям правоверного мусульманина должен быть только аллах, - мы все объединимся. Но, может, уже поздно будет.
- Кто придет? Американцы?
- Инопланетяне! - удивляется моей дремучести Нурик.
- Инопланетяне? Так они существуют, что ли?
- Конечно! Аллах что - жадный, что ли? Он всех создал, не только людей.
Пауза.
- Слушай, не хочешь килограмм героина в Москву отвезти? - алхимик резко переходит в практическую плоскость. - Билеты окупишь. Я тебе телефон одного человека дам, ему отдашь. Тысячу долларов получишь.
Снова пауза. Я не знаю, как ответить на этот вопрос, чтобы не обидеть моего собеседника. Меня спасает золото в пробирке.
- Кислота силу теряет! - хмурится Нурлан. - Надо добавить.
Наконец металл полностью растворяется. Только на дне лежат какие-то хлопья. Это кумуш - серебро, а точнее, хлористое серебро. Нурлан сливает жидкость в отдельную колбу, оставляя только кумуш.
- Пригодится, - загадочно комментирует он.
Алхимик переходит ко второму акту. Он достает еще одну бутылочку с прозрачной жидкостью, похожей на водку.
- Это гостайна Киргизии, - нагоняет понтов Нурлан. - Ни в одном учебнике формулы не найдете. Нет, в академиях знают, конечно. Но у нас это еще от предков осталось. Я вот от мамы узнал. А если совсем честно, то это закрепитель - хлористое железо.
Мама тем временем выносит из дома шприц.
- Сейчас будем эту зелень по венам пускать, - шутит Алмазбек: он, как бывший наркодилер и наркоман, любит подобные шутки.
Нурлан набирает в шприц 'закрепитель', подносит его к колбе с зеленой кислотой и на секунду останавливается для очередного выступления:
- Золото - металл особенный. У нас говорят так: кто подходит к золоту со злым умыслом, тот будет наказан. Я, например, мог бы сейчас ваше золото украсть, но не буду этого делать. Потому что к золоту надо подходить с хорошими намерениями. У вас какие намерения?
Мы заверяем Нурлана, что с намерениями все в порядке. Он скупо кивает и брызгает шприцем в колбу. Немедленно что-то начинает шипеть, валит дым - идет реакция, на дно колбы медленно оседают какие-то катышки, похожие на растворимый кофе. Этот осадок называется 'аморфное золото'.
- 'Нескафе Голд' почему думаешь так назвали? - снова прикалывается Нурлан. - О, гляди, обратный процесс начался.
Железа оказалось мало, и золото снова стало растворяться. Чтобы этот процесс остановить, Нурлан берет самый обычный железный чайник, украшенный рисунками из жизни какого-то восточного гарема, и льет в раствор кипяток. Потом интенсивно болтает колбой, глядя на просвет: как там реакция?
Так, чередуя железо и кипяток, Нурлан добивается того, что на дне образуется изрядная порция 'нескафе' - хватило бы на пару чашек.
- Все, алтын здесь больше жок, - показывает Нурлан на зеленую жидкость, которая стала еще страшней. - Только медь и прочие примеси.
Он сцеживает жидкость, оставляя в колбе только золото. Снова берет свой 'сварочный аппарат' и греет 'нескафе'. Катышки постепенно желтеют, слипаются, превращаются в желтую пористую бляшку. Нурлан вываливает ее на ложку, отжимает большим пальцем, потом кладет бляшку на старый кирпич и в очередной раз подносит к ней огонь 'грелки'. Металл постепенно превращается в каплю того самого - золотого - цвета.
- Все, - объявляет Нурлан. Он остужает слиточек в воде. - Три девятки. Можно в Россию везти.
- А на таможне не найдут?
- Металлодетектор только на железо реагирует и на медь. Да если и найдут, всегда договориться можно, - Нурлан подмигивает. У таких людей, как он, не бывает в жизни нерешаемых проблем.
Контроль качества
От переработчиков вроде Нурлана золото попадает к ювелирам. Мы возвращаемся на ошский золотой базар, где в одном из киосков сидит сухощавый интеллигентный мужчина в очках. Это Абдуваким - ювелир и скупщик с 40-летним стажем. Рядом его молодой подмастерье, который все время молчит, слушает, набирается ума и опыта.
К Абдувакиму раз в неделю спускаются с гор посредники, привозят кум. Золотой песок он покупает по 700 сомов за грамм. Обычно кум содержит 80-85% золота. Это высокая проба.
Еще хозяин киоска скупает золото у населения, аффинирует его по той же 'секретной технологии', что и Нурлан, делает украшения и продает. Можно здесь купить и золото в слитках - оно пользуется спросом в основном у других ювелиров и зубных техников, но часто желтый металл покупают и обычные люди: для сбережений или чтобы отправиться к стоматологу со своим золотом, а то они часто мухлюют с пробой.
Еще можно принести Абдувакиму золото на экспертизу. Так многие и делают, прежде чем совершить покупку. Вот в окошке появляется женская голова. Девушка протягивает колечко, которое она собирается купить. Продавщица утверждает, что колечко 585-й пробы, и Абдуваким сейчас это проверит.
Ювелир берет изделие пинцетом, опускает в баночку с тиомочевиной (диамид тиоугольной кислоты). Нескольких секунд хватает, чтобы опущенный в раствор краешек кольца заметно позеленел. Это значит, что проба меньше 585-й. Девушка сокрушенно мотает головой, платит 20 сомов за экспертизу и идет возвращать колечко.
- А если проба выше 585-й? Как узнать, дотягивает ли она до трех девяток? - докапываюсь я.
На это у Абдувакима есть еще один дедовский способ. Он достает крупный речной камень, весь исцарапанный чем-то желтым и красным.
- Надо потереть колечко об этот камень. 585-я проба дает красный цвет, 960-я или 999-я - желтый.
На моем лице появляется сомнение, которое эксперт моментально улавливает.
- Дедовские способы самые надежные, - спокойно замечает Абдуваким. В его интонации звучит достоинство человека, который привык не опускаться до обид на самоуверенных европейских профанов.
В окошке появляется еще одна голова - на этот раз какой-то подозрительный тип. Он принес золотую сережку - видимо, в надежде быстро выручить денег на дозу.
Абдуваким вертит изделие в руках и заключает:
- Если это и золото, то очень низкой пробы. Ниже 375-й.
Для таких случаев у него есть еще один дедовский способ. Он берет другой бутылек - с 'царской водкой' - и капает из него на сережку. Капелька шипит, становится зеленой, а внутри нее поднимаются крошечные пузырьки. Распространяется слабый неприятный запах.
- Брат, это вообще не золото! - выносит безжалостный диагноз Абдуваким.
Мужчина начинает ругаться по-киргизски, нам понятны только вкрапления русского мата, а также слова 'кислота' и 'экспертиза'. Впрочем, общий смысл ясен: наркоман подозревает, что ювелир его обманывает или что кислота попалась некачественная. Абдуваким хладнокровно молчит.
- Могу дать только двести сомов, - ставит он точку в монологе клиента.
Тот шипит не хуже псевдозолотой сережки, забирает купюры с портретами видных деятелей киргизской истории и исчезает.
Я тоже прошу проверить слиточек, который купил у Нурлана. Абдуваким опускает его в тиомочевину - ничего не происходит. Потом старательно трет о речной камень: слиточек оставляет честный желтый след.
- Три девятки или около того, - заключает ювелир.
Я кладу слиток в карман штанов и на следующий день спокойно сажусь в самолет. Нас никто не проверяет. Металлоискатели не реагируют. Героин, впрочем, тоже никто не пытается найти. Может, зря я от того килограмма отказался?
Фотографии: Федор Савинцев для 'РР'
Лучше, как говориться, один раз увидеть, чем много читать. Вот промышленная добыча россыпного золота у нас на Приполярном Урале -
Вот туристы на прииске знакомятся с процессом и золото собственно -
Вот туристы на прииске знакомятся с процессом и золото собственно -
Понятно - крик души. Сочувствую.
Вот работа с лотком -
Результат. 5 м3 промыто на проходнушке, доводка лотком, почти 4 грамма. За 5 примерно часов с обедом.
Результат. 5 м3 промыто на проходнушке, доводка лотком, почти 4 грамма. За 5 примерно часов с обедом.
А это результат промдобычи -
Вот это интересно туристам и романтикам поиска золота для саморазвития. И ради Бога, вреда от этого нет, ИМХО -
А вот с этим - надо бороться. И взято это не лотком вовсе, а металлоискателем теми самыми "неуловимыми" черными копателями без всяких лицензий, разрешений и прочего, что предусмотрено нашим государством в отношениях с недропользователем. Вот с чем надо бороться и побеждать. Но мы не спецслужба, не полиция, не государственная даже компания. Мы кричим-кричим, воюем по-своему. А государству это не нужно почему-то. Вот в чём проблема.
--- Вы отработали территорию, ушли. Что плохого в том, что попасется кто то
еще? Обидно, что не они разведали, освоили? Тогда уж надо обижаться на того кто реальную прибыль с Вашей тяжелой работы
имеет ИМХО. Наказание для таких чем то напоминает ловлю местных когда они после работы лесорубов всякую мелочь(и не
только) собирают. Т.е. валить официалам можно как и что угодно, оставить после себя черт знает что можно, в вот подобрать
это "черт знает что" нельзя.
Тоже этого не понимаю. Такая жадность - благоприятная почва для криминала.
еще? Обидно, что не они разведали, освоили? Тогда уж надо обижаться на того кто реальную прибыль с Вашей тяжелой работы
имеет ИМХО. Наказание для таких чем то напоминает ловлю местных когда они после работы лесорубов всякую мелочь(и не
только) собирают. Т.е. валить официалам можно как и что угодно, оставить после себя черт знает что можно, в вот подобрать
это "черт знает что" нельзя.
Тоже этого не понимаю. Такая жадность - благоприятная почва для криминала.
Дело в том, что мы не отработали территорию, мы на ней продолжаем работать. Это наши лицензионные участки, на которых идёт добыча. Туда ведёт дорога, нами построенная в горах. Там сделана вскрыша, перемещение грунта, техникой, привезённой туда нами ацкими усилиями по дороге, которую мы построили в горах. Месторождение осваивается поэтапно, в этот сезон - один участок, и разведка нового на сезон следующий. Так с 2008 года. Потом мы планируем проходить отработанные участки повторно. Потом мы обязаны сделать там рекультивацию. Это огромная территория, проконтролировать тотально которую можно, только развернув там полк минимум. Весь штат в сезон на участке - 16 человек. И они добывают золото, а не работают внештатными операми ментовки, которая существует на налоги, которые мы платим. Не надо там проводить войсковые операции и прочёсывать горы. Надо работать точечно, на перевозке брать людей, выявлять организаторов процесса, скупщиков, крышевателей. Мы их знаем всех, и полицаю знают. Но, как говорится, сила есть, воля есть. А силы воли - нет. Почему её нет? Ответ очевиден, я думаю.
Теперь понятно.
-
Бахадур_Сингх
- Капитан
- Сообщения: 12428
- Зарегистрирован: 14 фев 2008, 13:42
1 00, фотографии интересные, спасибо!
Полная лопата слитков, у меня от фотографий золотая лихорадка развилась
P.S. По поводу воровства на вашем месторождении, может "повыше" написать, журналистов пригласить, как считаете?
Полная лопата слитков, у меня от фотографий золотая лихорадка развилась
P.S. По поводу воровства на вашем месторождении, может "повыше" написать, журналистов пригласить, как считаете?
Идея хорошая, я сам в прошлом телевизионный журналист, знаю, как это работает. Но резонанс нужен серьезный, фактуру, движуху, житье-бытье мы обеспечим. Главное, шоб журналисты свою работу до конца сделали честно. Можно такой пресс-тур организовать, если есть у кого желание покопать серьёзную тему, побывать в красивых местах и отдохнуть-порыбачить заодно - пишите в РМ.
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 3 гостя
