Стихи, которые вызвали состояние "офигеть!" и которые тут же перечитал еще раз.

[Васёк]

моей младшей три с половиной
прям про меня стих.....

[ean]

Скоро.
25.12.1979 г. ввод войск СССР в Афганистан.
Всем участным и причастным посвящается.
Высота
Внизу долина - словно рай, и запах лета,
Но, бьют оттуда миномёты без просвета.
А мы сидим на высоте под облаками,
И словно град, разрывы мин летят над нами.

Нам до небес рукой подать, но нет желанья.
Ещё не сказаны слова любви, слова признанья,
Девчонке той, что обещала ждать и провожала,
И время жизни для любви, так было мало.
И нас всё меньше, друг затих - и где подмога?!
И с каждым выстрелом в бою мы ближе к богу.
И пулемёт нещадно бьёт - мы землю роем,
Но, высоту не отдадим мы даже с боем.

Внизу долина - словно рай, и запах лета.
"Живём" - сказал нам командир в лучах рассвета.
Он сигаретой, напоследок, затянулся,
И умирая, облегчённо улыбнулся.
Плечо подставил нам десант - пришла подмога!
И рано нам на небеса, для встречи с богом.
И мы, остались жить и помнить павших лица,
И по ночам нам этот бой так часто снится.

Внизу долина - словно рай, и запах лета.
"Живём" - сказал нам командир ...

2011 г. Моё.

[leonid27]

М. Цветаева
Ваш нежный рот - сплошное целованье...
Ваш нежный рот - сплошное целованье...
- И это всё, и я совсем как нищий.
Кто я теперь? - Единая? - Нет, тыща!
Завоеватель? - Нет, завоеванье!
Любовь ли это - или любованье,
Пера причуда - иль первопричина,
Томленье ли по ангельскому чину -
Иль чуточку притворства - по призванью.
- Души печаль, очей очарованье,
Пера ли росчерк - ах! - не всё равно ли,
Как назовут сие уста - доколе
Ваш нежный рот - сплошное целованье!

[авас]

Про единственный в современной мировой истории войн рукопашный бой людей и собак с фашистами. Где 500 пограничников и полторы сотни обученных пограничных псов в буквальном смысле порвали в клочья целый полк гитлеровцев!
Поэт Александр Журавлев написал стихотворение о том жестоком бое:
Легедзино, окраина села.
Война. Фашисты шли, как на параде.
Здесь в сорок первом Армия легла,
Оставив повесть о погранотряде.
Черкасчина, равнинные бои
Растёрли в пыль 'слепую оборону'.
Войска сдержать лавину не смогли.
Колокола готовы к перезвону.
Тут на пути германского катка
Поднялись в рост зелёные петлицы.
Эх, как ты, жизнь, ничтожно коротка!
За Родину!.. И покатились фрицы.
Неравный бой. Застава полегла.
Пятьсот бойцов погибло в жаркой драке.
А тут иного быть и не могло:
Но на врага вдруг ринулись собаки:
Сто пятьдесят родных служебных псов
Шли в контратаку, в лоб, не зная страха.
А бег их был прекрасен и суров.
Эх, тяжела ты, шапка Мономаха!..
Сто пятьдесят собак порвали полк
Непобедимой вражеской пехоты.
Всё понимая, выполнили долг
Бойцы резерва из хвостатой роты.
Река - Синюха, памятник, цветы.
Две стелы рядом - людям и собакам.
А на полях - прогнившие кресты,
Холмы врагов, покрывшиеся мраком.

[smekalkin]

Шел страшный сорок первый год
И было нам тогда не до баянов
Деревенели ноги от невзгод
Но каждый жаждал наказать смутьянов
Приказ пришел: товарищи бойцы
Фашист вплотную подошел к столице
Все как один,крестьяне и певцы
Путь преградим немецкому убийце
И мы поднялись за святую Русь
Как наши деды делали когда-то
Тем, кто дрожал, шептали мы- не трусь
Вот наконец-то пробил час расплаты
И наш штрафбат, собрав из лагерей
Бросают сразу на передовую
Изменник родины, священник и еврей
Мы песню затянули боевую
Ее надрывный и раскатистый мотив
Тянули нараспев из автоматов
В припеве мы добавили гранаты
Фашист хоть на минуту, но притих
Вгрызались в землю мы плечо к плечу
Пятнадцать танков выведя из строя
Прикрой Серега, я в бреду кричу
Из батальона нас осталось трое
Контуженные залпами пантер
Зажав в кулак последние гранаты
Втроем средь тысячи бездвижных тел
Мы удержали наш рубеж, ребята
Из пушек добивали нас тогда
По нам троим из сорока орудий
Прямой наводкой, чтоб наверняка
Вершился приговор фашистких судей
И до рейхстага не дошли мы, нет
Своих родных уже не обнимали
Но на родной земле втроем мы стали
Фундаментом для будущих побед

[авас]

Феликс Чуев.
'Я этот полк в атаку поведу'
Уже послы живут в тылу глубоком,
Уже в Москве наркомов не видать,
И панцерные армии фон Бока
На Химки продолжают наступать.
Решают в штабе Западного фронта
Поставить штаб восточнее Москвы,
И солнце раной русского народа
Горит среди осенней синевы.
Уже в Москве ответственные лица
Не понимают только одного -
Когда же Сам уедет из столицы,
Но как спросить об этом Самого?
Да, как спросить? Вопрос предельно важен,
Такой, что не отложишь на потом:
- Когда отправить полк охраны Вашей
На Куйбышев? Состав уже готов.
Дрожали стёкла в грохоте воздушном,
Сверкало в Александровском саду:
Сказал спокойно: - Если будет нужно,
Я этот полк в атаку поведу.

[smekalkin]

Мы пандемии скажем - нет!
На службу в храм спешим лечиться
Весенний дождик нам вослед
В раскрытый зонтик постучится
Cимкарты черно-желтый свет
Из телефончика лучится
Я шлю, друзья, вам всем привет
Спешите в праздник подключиться!!!

[Lexa73]

Итальянец
Михаил Светлов
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца,-
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый...
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!
Здесь я выстрелил! Здесь, где родился,
Где собой и друзьями гордился,
Где былины о наших народах
Никогда не звучат в переводах.
Разве среднего Дона излучина
Иностранным ученым изучена?
Нашу землю - Россию, Расею -
Разве ты распахал и засеял?
Нет! Тебя привезли в эшелоне
Для захвата далеких колоний,
Чтобы крест из ларца из фамильного
Вырастал до размеров могильного...
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю - и нет справедливости
Справедливее пули моей!
Никогда ты здесь не жил и не был!..
Но разбросано в снежных полях
Итальянское синее небо,
Застекленное в мертвых глазах...
1943 г.
Любимая, когда мы убивали,
гордясь собой и родиной вдвойне,
мы об убитых думали едва ли,
поскольку на войне как на войне.
Опутаны едиными силками,
мы даже не смотрели им в глаза,
которые синели васильками,
как будто отражая небеса.
Солдаты поневоле людоеды.
Нам было, если честно, все равно.
Поверь, что запах крови и победы
пьянит куда сильнее, чем вино.
Мне в самом деле хочется напиться,
просыпаться песком сквозь решето.
Любимая, я вовсе не убийца,
а - Бог свидетель - сам не знаю кто.
Я - пустота. Я - пушечное мясо.
Несомый стаей, озверевший волк,
которым движет страх, тупая масса,
слепая верноподанность и долг.
Здесь нет дорог. Здесь правит бездорожье
и сам от безысходности не свой,
я все пойму, когда звенящей рожью
меня укроет поле с головой.
Не жди меня. Уснет и не проснется
моя душа, не размыкая век.
А если я вернусь, к тебе вернется
чужой и незнакомый человек.
Я очерствел. Я высох, словно корка,
до мелкой пыли сердце раскрошив.
А все-таки, любимая, мне горько -
за тех, кто умер, и за тех, кто жив.
М.Юдовский

[авас]

Взревев навзрыд колокола,
Сорвали жалость с душ крюком,
И все швырнули факела,
На хворост под Еретиком
А дым как стая злых ворон
Куражася взмыл под облака
И сквозь набата рваный стон
Раздался крик еретика :
В доброту людей, верую,
И в любовь и дружбу, верную...
И в бессилье зла, верю я
Жил я верил и умру веруя...
Но пламя болью стиснув рот,
хотело, чтоб он стих на миг...
Трибуной сделав эшафот,
хрипел сквозь зубы еретик:
В доброту людей, верую,
И в любовь и дружбу, верную...
И в бессилье зла, верю я
Жил я верил и умру веруя...
Звезда скатилась вниз слезой
и ветер прах его разнёс...
В толпе, напуганной бедой,
вдруг кто-то тихо произнёс:
В доброту людей, верую,
И в любовь и дружбу, верную...
И в бессилье зла, верю я
Жил я верил и умру веруя...
Как часто предаем огню
Мы веру в торжество добра.
Но верность вере сохраню,
Вскричав из пламени костра:
В доброту людей - верую,
И в любовь, и в дружбу верную.
И в бессилье зла верю я,
Жил и верил и умру, веруя:
тольяттинский автор Николай Щербаков

[Shurale]

В тертой куртке с дырой на локте (трудно нитку в иголку вдеть!)
Ты выходишь под утро к лодке, тихо дремлющей на воде,
Проверяешь мотор и снасти – вдруг найдется какой изъян –
И вплываешь в открытый настежь Атлантический океан.
Волны весело жмутся к борту, как соскучившиеся псы.
Ты себя ощущаешь бодрым, невзирая на недосып,
Мышцы ноют от силы жгучей, будто вправду возможно все,
Но под боком на всякий случай кофе в термосе припасен.
С каждым часом спина мокрее, рукава до локтей сыры,
Вот бы встретить косяк макрели или стаю летучих рыб!
Выход в море всегда азартен, потому что не угадать,
Что с тобой приключится за день, растянувшийся на года.
Посреди голубой вселенной, где бессилен любой прибор,
Темной гривой махнет сирена и ударит хвостом о борт,
На щеке подсыхают брызги, в сердце – ласково и свежо…
Лишь бы к вечеру не накрылся хрипло кашляющий движок!
Если честно, то дело вовсе не в сиренах и синеве.
Можно выйти в лесную осень и влюбиться в нее навек,
Можно двинуть куда угодно – в экспедицию, например,
Или в солнечную погоду просто выбраться на пленэр.
В этом нет никакой задачи, жестких сроков, финальных дат:
День впустую тобой потрачен, пущен по ветру в никуда
Без маячащих где-то целей, грозных миссий, Господних чаш,
И поэтому он бесценен. То есть все за него отдашь.

Рен Арт.

[Страшила Мудрый 2]

Изначально написано Shurale:

Рен Арт.

Кто это? Псевдоним? Стихи НАСТОЯЩИЕ, зацепили - одни из немногих в этой теме.

[Shurale]

Изначально написано Страшила Мудрый 2:

Кто это? Псевдоним? Стихи НАСТОЯЩИЕ, зацепили - одни из немногих в этой теме.

Псевдоним, конечно.
https://stihi.ru/avtor/renarrrt

[Страшила Мудрый 2]

Все стихи у него в таком размере! Непривычно - я в таком не писал. Но нравятся.

[ded2008]

.

[volcharavvv]

Пронзительные стихи.

[volcharavvv]

Пронзительные стихи.
Баллада о прокуренном вагоне" принесла Александру Кочеткову сомнительную славу поэта одного стихотворения..
Ну да, ну да... С любимыми не расставайтесь..
Я однажды не выдержал и сделал глупость. Я почитал его другие стихи..
Предлагаю и вам присоединиться.. Блин, я полчаса ревел, натурально..
Такие стихи все-​таки помогают нам оставаться людьми..
Я разогнал собак. Она еще
Жила. И крови не было заметно
Снаружи. Наклонившись, я сперва
Не разглядел, как страшно искалечен
Несчастный зверь. Лишь увидав глаза,
Похолодел от ужаса. (Слепит
Сиянье боли.) Диким напряженьем
Передних лап страдалица тащила
Раздробленное туловище, силясь
Отнять его у смерти. Из плаща
Носилки сделал я. Почти котенок,
Облезлая, вся в струпьях… На диване
Она беззвучно мучилась. А я
Метался и стонал. Мне было нечем
Ее убить. И потому слегка,
От нежности бессильной чуть не плача,
Я к жаркому затылку прикоснулся
И почесал за ушками. Глаза
Слепящие раскрылись изумленно,
И (господи! забуду ли когда?)
Звереныш замурлыкал. Неумело,
Пронзительно и хрипло. Замурлыкал
Впервые в жизни. И, рванувшись к ласке,
Забился в агонии.
Иногда
Мне кажется завидной эта смерть.
 
Авторство: 
Авторская работа / переводика

[авас]

Эдуард Асадов
Баллада о ненависти и любви
1.
Метель ревет, как седой исполин,
Вторые сутки не утихая,
Ревет как пятьсот самолетных турбин,
И нет ей, проклятой, конца и края!
Пляшет огромным белым костром,
Глушит моторы и гасит фары.
В замяти снежной аэродром,
Служебные здания и ангары.
В прокуренной комнате тусклый свет,
Вторые сутки не спит радист,
Он ловит, он слушает треск и свист,
Все ждут напряженно: жив или нет?
Радист кивает: - Пока еще да,
Но боль ему не дает распрямиться.
А он еще шутит: мол, вот беда -
Левая плоскость моя никуда!
Скорее всего, перелом ключицы:
Где-то буран, ни огня, ни звезды
Над местом аварии самолета.
Лишь снег заметает обломков следы
Да замерзающего пилота.
Ищут тракторы день и ночь,
Да только впустую. До слез обидно.
Разве найти тут, разве помочь -
Руки в полуметре от фар не видно?
А он понимает, а он и не ждет,
Лежа в ложбинке, что станет гробом.
Трактор если даже придет,
То все равно в двух шагах пройдет
И не заметит его под сугробом.
Сейчас любая зазря операция.
И все-таки жизнь покуда слышна.
Слышна, ведь его портативная рация
Чудом каким-то, но спасена.
Встать бы, но боль обжигает бок,
Теплой крови полон сапог,
Она, остывая, смерзается в лед,
Снег набивается в нос и рот.
Что перебито? Понять нельзя,
Но только не двинуться, не шагнуть!
Вот и окончен, видать, твой путь!
А где-то сынишка, жена, друзья:
Где-то комната, свет, тепло:
Не надо об этом! В глазах темнеет:
Снегом, наверно, на метр замело.
Тело сонливо деревенеет:
А в шлемофоне звучат слова:
- Алло! Ты слышишь? Держись, дружище! -
Тупо кружится голова:
- Алло! Мужайся! Тебя разыщут!.. -
Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
В каких ведь бывал переделках грозных.
- Спасибо: Вас понял: Пока держусь! -
А про себя добавляет: 'Боюсь,
Что будет все, кажется, слишком поздно:'
Совсем чугунная голова.
Кончаются в рации батареи.
Их хватит еще на час или два.
Как бревна руки: спина немеет:
- Алло!- это, кажется, генерал.
- Держитесь, родной, вас найдут, откопают:-
Странно: слова звенят, как кристалл,
Бьются, стучат, как в броню металл,
А в мозг остывший почти не влетают:
Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
Как мало, наверное, необходимо:
Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
Где доброе слово да чай на столе,
Спирта глоток да затяжка дыма:
Опять в шлемофоне шуршит тишина.
Потом сквозь метельное завыванье:
- Алло! Здесь в рубке твоя жена!
Сейчас ты услышишь ее. Вниманье! -
С минуту гуденье тугой волны,
Какие-то шорохи, трески, писки,
И вдруг далекий голос жены,
До боли знакомый, до жути близкий!
- Не знаю, что делать и что сказать.
Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
Что, если даже совсем замерзаешь,
Надо выдержать, устоять! -
Хорошая, светлая, дорогая!
Ну как объяснить ей в конце концов,
Что он не нарочно же здесь погибает,
Что боль даже слабо вздохнуть мешает
И правде надо смотреть в лицо.
- Послушай! Синоптики дали ответ:
Буран окончится через сутки.
Продержишься? Да?
- К сожалению, нет:
- Как нет? Да ты не в своем рассудке! -
Увы, все глуше звучат слова.
Развязка, вот она - как ни тяжко.
Живет еще только одна голова,
А тело - остывшая деревяшка.
А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
Держись! Часов через пять рассвет.
Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
Ну есть ли хоть шанс?
- К сожалению, нет: -
Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
Как трудно последний привет послать!
И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
Голос резкий, нельзя узнать.
Странно. Что это может значить?
- Поверь, мне горько тебе говорить.
Еще вчера я б от страха скрыла.
Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
То лучше, чтоб после себя не корить,
Сказать тебе коротко все, что было.
Знай же, что я дрянная жена
И стою любого худого слова.
Я вот уже год тебе неверна
И вот уже год, как люблю другого!
О, как я страдала, встречая пламя
Твоих горячих восточных глаз. -
Он молча слушал ее рассказ,
Слушал, может, в последний раз,
Сухую былинку зажав зубами.
- Вот так целый год я лгала, скрывала,
Но это от страха, а не со зла.
- Скажи мне имя!..-
Она помолчала,
Потом, как ударив, имя сказала,
Лучшего друга его назвала!
Затем добавила торопливо:
- Мы улетаем на днях на юг.
Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
Быть может, все это не так красиво,
Но он не совсем уж бесчестный друг.
Он просто не смел бы, не мог, как и я,
Выдержать, встретясь с твоими глазами.
За сына не бойся. Он едет с нами.
Теперь все заново: жизнь и семья.
Прости, не ко времени эти слова.
Но больше не будет иного времени. -
Он слушает молча. Горит голова:
И словно бы молот стучит по темени:
- Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
Судьба перепутала все пути.
Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
За подлость и радость мою прости! -
Полгода прошло или полчаса?
Наверно, кончились батареи.
Все дальше, все тише шумы: голоса:
Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!
Оно грохочет и бьет в виски!
Оно полыхает огнем и ядом.
Оно разрывается на куски!
Что больше в нем: ярости или тоски?
Взвешивать поздно, да и не надо!
Обида волной заливает кровь.
Перед глазами сплошной туман.
Где дружба на свете и где любовь?
Их нету! И ветер как эхо вновь:
Их нету! Все подлость и все обман!
Ему в снегу суждено подыхать,
Как псу, коченея под стоны вьюги,
Чтоб два предателя там, на юге,
Со смехом бутылку открыв на досуге,
Могли поминки по нем справлять?!
Они совсем затиранят мальца
И будут усердствовать до конца,
Чтоб вбить ему в голову имя другого
И вырвать из памяти имя отца!
И все-таки светлая вера дана
Душонке трехлетнего пацана.
Сын слушает гул самолетов и ждет.
А он замерзает, а он не придет!
Сердце грохочет, стучит в виски,
Взведенное, словно курок нагана.
От нежности, ярости и тоски
Оно разрывается на куски.
А все-таки рано сдаваться, рано!
Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
Так пусть же! Считайте, что чудо есть!
Надо любою ценой подняться
И, всем существом устремясь вперед,
Грудью от мерзлой земли оторваться,
Как самолет, что не хочет сдаваться,
А сбитый, снова идет на взлет!
Боль подступает такая, что кажется,
Замертво рухнешь в сугроб ничком!
И все-таки он, хрипя, поднимается.
Чудо, как видите, совершается!
Впрочем, о чуде потом, потом:
Швыряет буран ледяную соль,
Но тело горит, будто жарким летом,
Сердце колотится в горле где-то,
Багровая ярость да черная боль!
Вдали сквозь дикую карусель
Глаза мальчишки, что верно ждут,
Они большие, во всю метель,
Они, как компас, его ведут!
- Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
Он жив. Он двигается, ползет!
Встает, качается на ходу,
Падает снова и вновь встает:
2.
К полудню буран захирел и сдал.
Упал и рассыпался вдруг на части.
Упал, будто срезанный наповал,
Выпустив солнце из белой пасти.
Он сдал в предчувствии скорой весны,
Оставив после ночной операции
На чахлых кустах клочки седины,
Как белые флаги капитуляции.
Идет на бреющем вертолет,
Ломая безмолвие тишины.
Шестой разворот, седьмой разворот,
Он ищет: ищет: и вот, и вот -
Темная точка средь белизны!
Скорее! От рева земля тряслась.
Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
Точка качнулась, приподнялась
И рухнула снова в глубокий снег:
Все ближе, все ниже: Довольно! Стоп!
Ровно и плавно гудят машины.
И первой без лесенки прямо в сугроб
Метнулась женщина из кабины!
Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
Я знала: Все будет так, не иначе!.. -
И, шею бережно обхватив,
Что-то шептала, смеясь и плача.
Дрожа, целовала, как в полусне,
Замерзшие руки, лицо и губы.
А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- Не смей: Ты сама же сказала мне..
- Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
Какой же меркой меня ты мерил?
Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
Какое счастье, что ты поверил!
Я знала, я знала характер твой!
Все рушилось, гибло: хоть вой, хоть реви!
И нужен был шанс, последний, любой!
А ненависть может гореть порой
Даже сильней любви!
И вот говорю, а сама трясусь,
Играю какого-то подлеца.
И все боюсь, что сейчас сорвусь,
Что-нибудь выкрикну, разревусь,
Не выдержав до конца!
Прости же за горечь, любимый мой!
Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
Да я, как дура, пойду за тобой,
Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад! -
И были такими глаза ее,
Глаза, что любили и тосковали,
Таким они светом сейчас сияли,
Что он посмотрел в них и понял все!
И, полузамерзший, полуживой,
Он стал вдруг счастливейшим на планете.
Ненависть, как ни сильна порой,
Не самая сильная вещь на свете!

[Shurale]

Вот это мощно, чёрт возьми. Действительно, офигел и перечитал ещё раз.

[volcharavvv]

Выложу свой опус недавний

[Shurale]

Изначально написано volcharavvv:
Выложу свой опус недавний

Ну, свои-то шедевры можно перечитывать бесконечно, и каждый раз офигевать

[Страшила Мудрый 2]

Изначально написано volcharavvv:
Выложу свой опус недавний

Раз Мандельштама даже с Пастернаком
В помойку отправлял ты - ну так что же
Мешает сей туда отправить опус?
Там его место, друг мой, только там!

[Lutra90]

Alan Seeger (Алан Сигер)

* * *

I have a rendezvous with Death
At some disputed barricade,
When Spring comes back with rustling shade
And apple-blossoms fill the air-
I have a rendezvous with Death
When Spring brings back blue days and fair.
It may be he shall take my hand
And lead me into his dark land
And close my eyes and quench my breath-
It may be I shall pass him still.
I have a rendezvous with Death
On some scarred slope of battered hill,
When Spring comes round again this year
And the first meadow-flowers appear.
God knows 'twere better to be deep
Pillowed in silk and scented down,
Where Love throbs out in blissful sleep,
Pulse nigh to pulse, and breath to breath,
Where hushed awakenings are dear...
But I've a rendezvous with Death
At midnight in some flaming town,
When Spring trips north again this year,
And I to my pledged word am true,
I shall not fail that rendezvous.
Перевод на русский язык
* * *

Однажды смерть назначит мне свиданье
Там, на ничейной и глухой земле,
Когда весна прошелестит во мгле,
Наполнит воздух яблоневый цвет.
Однажды смерть назначит мне свиданье,
Когда восторжествует вешний свет.
Она меня подхватит невзначай
И поведет, рыдая, в темный край,
Закроет очи, охладит дыханье,
А может быть, меня минует тьма?
Однажды смерть назначит мне свиданье
На склоне сокрушенного холма,
Как только в наступающем году
Всё первоцветом заметет в саду.
Ты знаешь, Боже, как хотелось мне
Туда, где благовонья и атлас,
Где нежится любовь в блаженном сне,
С дыханьем сочетается дыханье
И тихо пробужденье настает:
Но все же смерть назначит мне свиданье
В горящем городе, в полночный час,
Когда весна на север повернет.
И, верный долгу, я не подведу:
Я на свиданье вовремя приду.
Перевод Евгения Лукина

[авас]

Эдуард АСАДОВ
С вечера поссорились супруги,
Говорили много резких слов,
Сгоряча не поняли друг друга,
Напрочь позабыли про любовь
Утром мужу на работу рано,
А на сердце - горечи печать
За ночь глупость осознал он,
Подошёл жену поцеловать
Не спала, но всё же притворилась,
Отвернула в сторону лицо
В глубине обида затаилась,
Как удав, свернувшийся кольцом
Дверь закрыл - ни слова на прощанье,
Со двора на окна посмотрел...
Если б они знали, если б знали,
Что ушёл из дома насовсем
А жена привычными делами,
Как всегда, своими занялась:
Детское бельишко постирала,
Борщ сварила, дома прибрала
Чистый пол, помытая посуда
И с работы скоро муж придёт
- Я с ним разговаривать не буду,
Пусть прощенья просит, пусть поймёт
Гордость в сердце вздыбилась высоко:
- Первая к нему не подойду!
По ролям разыгрывалась ссора
В воспаленном дьяволом мозгу
Шесть пробило, семь и пол-восьмого...
Неподвижна дверь, молчит порог
И в тревоге что-то сердце ноет,
Где же задержаться так он мог?
Вдруг какой-то крик и суматоха,
Чей-то голос, плачущий навзрыд,
И соседский мальчуган Алёха
Крикнул, запыхавшись: "В шахте взрыв!"
Взрыв! Совсем коротенькое слово...
Сердце будто в клочья порвало!
Нет, она к такому не готова!
Может жив он, может повезло
И в слезах по улице бежала,
Вспоминая с болью прошлый день,
Как в обиде злилась и кричала,
Застилала разум злобы тень
Заведенной куклой повторяла:
- Мой родной, о только бы не ты,
Я б к твоим ногам сейчас упала,
Прошептав короткое "Прости"
Им бы знать вчера, что будет завтра,
По-другому всё могло бы быть
Смерть, как вор, приходит так внезапно,
Не оставив шансов долюбить
Прогремит неугомонно грозно
Приговор. Его не изменить,
Исправлять ошибки слишком поздно,
С этой болью ей придётся жить
Люди, будьте к ближним своим мягче,
Относитесь с нежностью, с добром
И не обижайте, а иначе
Можно горько каяться потом...

[65игорь]

Друзья, извиняюсь, что не про стихи, но для меня самый душещипательный момент, это когда Куравлёв в к/ф "Вий" танцует, после ночной службы в церкви. Блин, вот там всё чётко видно, что парень поучаствовал, а не с девочками по парку гулял.
------------------
С уважением, Игорь.

[авас]

Она несла ребенка на груди,
то был сынок ее новорожденный.
Расстрел и лагерь были позади,
а впереди - путь,вьюгой занесенный...
Чтоб выжил сын, она сняла жакет,
потом в фуфайку сына замотала.
И у берез, когда настал рассвет,
чтоб сил набраться,на минутку встала...
Разведка шла, а ветер стужу нес,
в лицо солдатам липкий снег бросая.
Вдруг, трое встали, видят -меж берез,
стоит в рубашке женщина босая...
Солдаты ахнули, вплотную подойдя,
что это: призрак, явь иль наважденье..?
Под свист свирепый зимнего дождя,
они застыли, стоя в изумленьи...
В снегу, как статуя стояла Мать,
рубашкою потрескивая звонко
И мертвой, продолжала прижимать ,
к своей груди кричащего ребенка!
Солдаты женщину зарыли в колкий снег,
без шапок молча встали над могилой...
Но выжил двухнедельный человек
и крошечное сердце не остыло!!!
Ушла разведка, а в Советский тыл -
один вернулся строго по приказу,
Он нес ребенка - и мальчонка жил!
И не всплакнул в его руках ни разу...
Автор неизвестен

[Михаил]

Диалог в подъезде
Виктор Шнейдер
От ветров ли, от созвездий,
От прохожих ли,
Двое прятались в подъезде,
Разговор вели.
- Ты давно расстался с нею,
Но ведь не забыл.
Любишь ли меня сильнее,
Чем ее любил?
Удивленный взгляд он поднял,
Дернулось плечо:
- Это ты со мной сегодня,
А она при чем?
- Твой ответ какой-то странный.
Слышать я должна,
Кто из нас тебе желанней:
Я или она?
- Ревновать меня не надо
Через столько лет.
Это ты со мною рядом,
А ее здесь нет.
- А позволят на том свете
Жить в раю с женой -
Что бы Богу ты ответил:
С ней или со мной?
- Я не верю в мир загробный, -
И подумал: "Да,
Это ты со мной сегодня,
А она всегда.
Это ты со мною рядом,
А она везде..."
...Метеор по небу падал
От звезды к звезде.
И звезда с звездою говорит.
23 июля 1993

[Михаил]

Виктор Шнейдер
Кивала. Молчала. Ногой качала.
(Между прочим, стройною очень).
Явно скучала. Не отвечала.
Только про водку, что нет, не хочет.
И проклинал он свой нрав угрюмый
Еще сильней, чем ее равнодушие.
Ясно, что, подключи он юмор,
Она иначе его бы слушала.
Но шутить о том, что волнует, -
Это чуть ли не аморально,
А поднимать любую иную
Тему - попросту нереально.
Она уже его раздражала:
Тем, что скучала, что нет ей дела...
Потом на вокзал его провожала.
Потом возвращалась. Потом ревела.
Сентябрь 1993

[MVKorn74]

Один мой друг подбирает бездомных кошек,
Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит.
Они у него в квартире пускают корни:
Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик,
Конечно, уже оккупирован, не осталось
Такого угла, где не жили бы эти черти.
Мой друг говорит, они спасают от смерти.
Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.
Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам,
И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден.
Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям.
Мне тоже всучил какого-то хромоножку
С ободранным ухом и золотыми глазами,
Тогда ещё умещавшегося в ладони…
Я, кстати, заботливый сын и почетный донор,
Я честно тружусь, не пью, возвращаю займы.
Но все эти ценные качества бесполезны,
Они не идут в зачет, ничего не стоят,
Когда по ночам за окнами кто-то стонет,
И в пении проводов слышен посвист лезвий,
Когда потолок опускается, тьмы бездонней,
И смерть затекает в стоки, сочится в щели,
Когда она садится на край постели
И гладит меня по щеке ледяной ладонью,
Всё тело сводит, к нёбу язык припаян,
Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда.
Мой кот Хромоножка подходит, ложится рядом.
Она отступает.
Дана Сидерос. Совершенно случайно прочёл как то в интернете, очень необычно...

[skif11]

Рыцарь
Мария Покусаева
Если твой рыцарь не вышел рыльцем,
Детка, пей виски, коньяк глуши.
И слушай меня: настоящий рыцарь
Это "бей-сука-ломай-круши".
Это не мальчик с печальным взором,
Лунными зайчиками в глазах.
Брось эти бабские разговоры,
Шёпоты томные "ох" и "ах"!
Рыцарь - кирасы кило на четыре,
Кольчужные длинные рукава.
Рыцарь - дороги, жратва в трактире,
Грязное тело и голова.
Рыцарь - пот конский и кровь людская,
Странные ценности прежних дней.
Дама прекрасная - и чужая...
(все же, пастушки куда нужней).
Все худосочные твои парни,
Что себя рыцарями зовут, -
Литература сродни бульварной,
В битве подохнут за пять минут.
Меч не поднять им, изящноруким,
Им не по силам бригант надеть.
Не говорю про походов муки:
Грязь, инфлюэнца, нередко - смерть.
Твой доморощенный кабальеро
Против дракона? Съедят за миг.
Слишком уж грубо и неумело
Скроен костюмчик из старых книг.
Слишком фальшивы его цитаты,
Слишком сутула его спина,
Слишком эфирны в заплатах латы,
Слишком уютна его страна.
Ты же пей виски, мешая с колой,
За эти сказки на голой лжи.
Рыцарь всегда безутешно молод:
Просто до старости не дожить.

[skif11]

Трещат жидовские шинки.
Гуляет Сечь. Держитесь, ляхи!
Сегодня-завтра казаки
Пропьют последние рубахи.
Кто на Сечи теперь не пьян,
Но кто посмеет пьяных трогать?
Свой лучший выпачкал жупан
Сам атаман в колесный деготь.
Хмельней вино для казака,
Когда близка его дорога,
И смерть для каждого легка
Во имя вольности и Бога.
В поход, в поход! Гуляет голь,
Гуляют старые старшины.
В поход ― за слезы и за боль
Порабощенной Украины.
За честь поруганной страны
Любой казак умрет как витязь.
Ясновельможные паны,
Готовьтесь к бою ― и держитесь!
Николай Туроверов