Разработав в 1930 году удачный пулемет ШКАС, отечественные оружейники создали в 1932 году на основе этой конструкции крупнокалиберный пулемет ШВАК, ставший основой первой советской авиационной малокалиберной автоматической пушки калибра 20 мм - ШВАК. Конструкцию этой пушки разрабатывал Семен Владимирович Владимиров, родившийся 3 февраля 1895 года в подмосковном городе Клин.
Несмотря на то, что в основе нового изделия 1935-1936 годов лежала конструкция испытанного пулемета, было непонятно, как поведет себя пушка в воздухе. Не было ясно и то, как установка ШВАК-а отразится на ЛТХ самолета. Столь ответственные испытания были поручены В.П. Чкалову на 'пушечном' И-16, которые он провел с блеском. В 1936 году пушка ШВАК поступила в серийное производство.
Будущий создатель авиационного вооружения Владимиров появился на свет в семье железнодорожника. Поэтому не стоит удивляться тому, что поступил он в Иваново-Вознесенское механико-техническое училище. Рабочий путь Семена Владимировича был тесно связан с техникой: механик на ткацко-прядильной фабрике, слесарь, механик и техник-конструктор на приисках и рудниках Сибири и Дальнего Востока.
В Гражданскую войну Владимиров стал бойцом партизанского отряда на Алтае, а после соединения с частями Красной Армии присоединился к отрядам М.В. Фрунзе. Перипетии революционного противостояния забросили Семена Владимировича сначала в Среднюю Азию, а затем - в Крым, где он был назначен заведовать крепостной прожекторной станцией.
После демобилизации из рядов Красной Армии в 1922 году Владимиров переехал в Тулу, где получил должность слесаря в лекальной мастерской одного из оружейных заводов. Талантливого работника заметили, и вскоре Семен Владимирович становится старшим инженером-конструктором Центрального конструкторского бюро ?15.
Находясь на этой должности, Владимиров работал над созданием автоматического пистолета, рассчитанного под использование патрона револьвера системы Нагана, устройства, регулирующего темп стрельбы автоматического оружия.
В 1930 году Семен Владимирович в рамках унификации станков для пулемета 'Максим' разработал 'станок образца 1931 года', представляющий собой универсальный колесно-треножный станок, прошедший все сложные периоды Великой Отечественной войны.
Им же разработаны несколько образцов авиационного стрелково-пушечного вооружения, из которых лишь пулемет ШВАК-12,7 и пушка ШВАК калибра 20 мм пошли в серийное производство.
Не останавливаясь на достигнутом, в 1943 году Владимиров взял за основу свою автоматическую пушку В-20 и создал крупнокалиберный пулемет, использующий для стрельбы 14,5-мм патроны противотанкового ружья ПТРД. Новый пулемет, получивший в 1944 году наименование КПВ-44, выпускался и устанавливался на отечественную бронетехнику под обозначением КПВТ и в наши дни.
За свою работу Семен Владимирович был награжден орденами и медалями, а также за создание новых образцов оружия в 1949 году стал лауреатом Сталинской премии первой степени.
Погиб Семен Владимирович Владимиров от несчастного случая 12 июля 1956 года, 'получив смертельную травму при разборке подпружиненных частей пулемета собственной конструкции'.
Похоронен С.В. Владимиров в городе Коврове
Забытое оружие. Фёдоров на русском
ВЛАДИМИРОВ СЕМЁН ВЛАДИМИРОВИЧ.
На счету этого выдающегося конструктора, кроме ШВАК, немало и других изобретений:
- самозарядный пистолет под револьверный патрон,
- ряд приспособлений для регулирования темпа стрельбы автоматического оружия,
- новый универсальный колесно-треножный станок для пулемёта 'Максим' (принятый на вооружение РККА под обозначением 'станок образца 1931 года'),
- двуствольный пулемёт (1928).
В 1944 году был принят на вооружение его знаменитый крупнокалиберный пулемёт КПВ-44 под патрон калибра 14,5 миллиметров. В танковой модификации КПВТ выпускается до сего дня.
Пушка Б20.
Пушка Б-20 - автоматическая пушка калибра 20 миллиметров. Создана М. Е. Березиным на основе своего 12,7 миллиметрового авиационного пулемёта. При одинаковых боевых качествах она оказалась почти вдвое легче пушки ШВАК и проще в изготовлении и эксплуатации. Её технические характеристики:
- масса 25 килограммов,
- скорострельность 600-800 выстрелов в минуту,
- начальная скорость снаряда 750-800 метров в секунду.
Принята на вооружение в 1944 году, до конца войны изготовлено около 10 тысяч штук, применялась на истребителях Яковлева и Лавочкина.
Пушка ВЯ-23.
Пушка ВЯ-23 - автоматическая пушка калибра 23 миллиметра, создана в 1940 году в ЦКБ-14 в Туле (ныне 'КБ приборостроения имени А. Г. Шипунова') конструкторами А. А. Волковым и А. А. Ярцевым, как средство борьбы с защищёнными наземными целями специально для создававшегося тогда же штурмовика Ил-2. Испытания на Ил-2 были проведены в 1941 году, после этого пушка была принята на вооружение под именем ВЯ-23. Её технические характеристики:
- масса пушки 66 килограммов,
- скорострельность 550-650 выстрелов в минуту,
- начальная скорость снаряда 900 метров в секунду,
- его разрушающее действие вдвое выше действия 20 миллиметрового снаряда.
Изготовлено 64,7 тысячи штук, устанавливалась на штурмовиках Ил-2 и Ил-10. В иностранных ВВС подобной пушки на вооружении не было.
Говорят, именно из такой штуковины был расстрелян корейский министр Хён Ён Чхоль за то, что уснул, слушая выступление великого вождя народов Ким Чен Ына.
На счету этого выдающегося конструктора, кроме ШВАК, немало и других изобретений:
- самозарядный пистолет под револьверный патрон,
- ряд приспособлений для регулирования темпа стрельбы автоматического оружия,
- новый универсальный колесно-треножный станок для пулемёта 'Максим' (принятый на вооружение РККА под обозначением 'станок образца 1931 года'),
- двуствольный пулемёт (1928).
В 1944 году был принят на вооружение его знаменитый крупнокалиберный пулемёт КПВ-44 под патрон калибра 14,5 миллиметров. В танковой модификации КПВТ выпускается до сего дня.
Пушка Б20.
Пушка Б-20 - автоматическая пушка калибра 20 миллиметров. Создана М. Е. Березиным на основе своего 12,7 миллиметрового авиационного пулемёта. При одинаковых боевых качествах она оказалась почти вдвое легче пушки ШВАК и проще в изготовлении и эксплуатации. Её технические характеристики:
- масса 25 килограммов,
- скорострельность 600-800 выстрелов в минуту,
- начальная скорость снаряда 750-800 метров в секунду.
Принята на вооружение в 1944 году, до конца войны изготовлено около 10 тысяч штук, применялась на истребителях Яковлева и Лавочкина.
Пушка ВЯ-23.
Пушка ВЯ-23 - автоматическая пушка калибра 23 миллиметра, создана в 1940 году в ЦКБ-14 в Туле (ныне 'КБ приборостроения имени А. Г. Шипунова') конструкторами А. А. Волковым и А. А. Ярцевым, как средство борьбы с защищёнными наземными целями специально для создававшегося тогда же штурмовика Ил-2. Испытания на Ил-2 были проведены в 1941 году, после этого пушка была принята на вооружение под именем ВЯ-23. Её технические характеристики:
- масса пушки 66 килограммов,
- скорострельность 550-650 выстрелов в минуту,
- начальная скорость снаряда 900 метров в секунду,
- его разрушающее действие вдвое выше действия 20 миллиметрового снаряда.
Изготовлено 64,7 тысячи штук, устанавливалась на штурмовиках Ил-2 и Ил-10. В иностранных ВВС подобной пушки на вооружении не было.
Говорят, именно из такой штуковины был расстрелян корейский министр Хён Ён Чхоль за то, что уснул, слушая выступление великого вождя народов Ким Чен Ына.
Георгий Семёнович Шпагин, солдат 14-го Гренадёрского Грузинского полка Российcкой императорской армии. 1916 г.
ещё.
Памятник ППШ (пистолету-пулемёту Шпагина) в г. Вятские Поляны Кировской области. 2016 г.
Памятник ППШ (пистолету-пулемёту Шпагина) в г. Вятские Поляны Кировской области. 2016 г.
ещё. фото личные и семьей. а также документы мне кажется очень хорошо дополняют понимание личности конструктора. делают его более живым и понятным.
шпагин (справа) с дочерями у личного автомобиля.
шпагин (справа) с дочерями у личного автомобиля.
Борис Шпитальный - автор единственной песни.
Красильников Олег Юрьевич
Чему нас учит, так сказать, семья и школа ?
Утверждают, что любой успех в жизни (презренная торговлишка не в счет) достигается многими годами черновой работы. Касаемо великих оружейников, большинство занимались своим делом с мальчишеских лет и до смерти, создали десятки конструкций - из которых известность получили лишь некоторые. Это основное дао. Но есть и исключения. Мы уже говорили про Георга Люгера - человека, который занялся оружием в 45 лет от роду, и создавшего один-единственный пистолет. Но зато какой !
Были подобные индивиды и у нас. Известная мечта всех диванных мыслителей: "эх, изобрести бы что-нибудь эдакое, стать знаменитым, получить кучу денег и лежать потом всю жизнь на диване !" таки получила буквальное воплощение. Чего только в жизни не бывает...
Борис Шпитальный
Родился в Ростове-на-Дону в 1902 г. Из казаков, с польскими (возможно еврейскими) корнями. В 1908 переехал с семьей в Маскву. Поступил в Комиссаровское училище (это, внезапно, не рассадник будущих жидокомиссаров, а что-то типа школы и машиностроительного техникума в одном флаконе). В революции не участвовал. В 1927 году закончил Московский механический институт по специальности авиационного машиностроения, после чего работал в Научном автомоторном институте (НАМИ).
Еще во время учебы интересовался изобретательством. Поясню. Изобретатель - это не тот, кто придумал свежую идею. Таких у нас пруд пруди. Это тот, кто смог ее запатентовать. Для этого, помимо (безусловно) умных мыслей в голове, надо иметь навык оформления кучи бумажек, выход на влиятельных людей... ну, и желание всей этой бодягой заниматься.
Обратите внимание, у нас в стране практически нет "авторов одной идеи" среди изобретателей. Если уж человек прошел один раз все эти тернии - будьте уверены, он протоптанной дорожки не забудет, и через некоторое время станет обладателем десятков никому не нужных свидетельств. Особенно упрощается дело при наличии пресловутого админресурса, позволяющего многие нудные операции типа патентного поиска или оформления заявки делать мало того что не самому, так еще и бесплатно. Неудивительно, что у нас одним из величайших изобретателей современности является тов. Лужков...
Шпитальный тоже был из этих. Вот список его изобретений: "Приспособление к подающему механизму пулемета для извлечения патронов из ленты" (1927), "Одноместный быстроходный танк" (1928), "Автоматическое оружие" (1929), "Замедлитель темпа стрельбы к автоматическому оружию" (1931), "Автоматическая пушка 20-37 мм и 37-50 мм с установкой на самолетах" (1933), "Пулемет" (1933), "Автоматическое огнестрельное оружие с отводом пороховых газов и ленточным питанием" (1936).
Обратите внимание, формулы патентов, как и положено, максимально расплывчатые, охватывают не только то что есть, но и то что может когда-то появиться. При клятом капитализме этим патентам цены бы не было (представьте, лично Вам капает денежка за каждый произведенный в стране пулемет). Но при Советской Власти единственное на что годились авторские свидетельства - висеть на стенке и тешить больное тщеславие аффтара. Впрочем, его и так стимулировали неплохо - но об этом ниже
Как и положено, первое изобретение было реально интересным и вполне оригинальным. Еще будучи студентом, Борис занимался на тогдашнем аналоге военной кафедры. Изучал кроме прочего пулемет "Максим". И, конечно, обратил внимание, что подача патронов из холщовых лент далека от идеала. Светлая голова, еще не занятая мыслями о сталинских премиях и будущей пенсии, нашла оригинальный способ решить проблему.
С этой, фактически, голой идеей Борис явился к руководству "Оружпултреста". Там недавнего студента-двигателиста восприняли всерьез. Настолько, что для реализации его системы к Шпитальнму был приставлен Иринарх Андреевич Комарицкий - тульский инженер-оружейник дореволюционной школы. Сам наш изобретель, как мы знаем, оружие до этого видел только на военной кафедре.
Так что вопрос, кто в пулемете ШКАС проектировал газоотвод, запирание затвора, спусковой механизм и прочие скучные вещи - ответ один. Комарицкий. А от Шпитального - только идея по извлечению патронов из ленты. Но, надо признать, именно она и явилась "изюминкой" конструкции. Редкий случай, когда непрофессионал смотрит на проблему "незамыленным" взглядом, и действительно находит красивое неочевидное решение.
До сих пор попытки повысить скорострельность пулеметов упирались в... прочность патронов. На этом в частности погорел и Дегтярев. Чем больше скорость, тем резче приходится "выдергивать" патрон из ленты и загонять его в патронник. Хотите скоростельность 1800 выстрелов ? Обработайте патрон за тридцатую долю секунды ! А патрон не железный. Он латунный. Такого обращения не выдерживает. Либо гильза порвется. Либо свинцовая пуля по инерции из нее вылетит. Либо внутрь провалится... Да еще эта закраина, ни дна б ей ни покрышки, не дает сделать прямую подачу патрона(как у немцев, одним движением из ленты в ствол). Выдерни его сначала назад, а потом уже двигай вперед...
Решение Шпитального было достойно публикации в книжке по ТРИЗу, если бы не военная тайна.
Мало времени для подачи патрона - так растянем время путем параллельной обработки десяти патронов ! Закраина мешает ? Сделаем так, чтобы наоборот пользу приносила...
В результате патрон еще будучи в ленте попадает в приемный барабан. Тот поворачивается после каждого выстрела на 1/10 оборота. Закраина патрона попадает в проточку на корпусе барабана, и при вращении патрон смещается назад, так как проточка спиральная. За полный оборот (10 тактов) он полностью вынимается из ленты и сдвигается назад на расстояние, немного большее длины самого патрона. При следующем такте патрон подхватывается затвором и досылатся в ствол. PROFIT !!
Опытный образец устройства был смонитрован на пулемете Дегтярева и 10 мая 1930 года был испытан на стрельбище ТОЗа. Немедля был получен заказ на проектирование скорострельного пулемета для авиации. 13 февраля 1932 года Артиллерийское управление РККА выдало заказ на изготовление семи пулеметов для проведения полигонных испытаний. Уже в начале июня 1932-го Шпитальный, Комарицкий и представитель ВВС Пономарев продемонстрировали пулемет наркомвоеномору К. Е. Ворошилову.
"На демонстрации пулемета объяснения давали Шпитальный и Комарицкий, а также представитель ВВС Пономарев. По окончании демонстрации пулемета мною, по предварительному согласованию с изобретателями, было предложено испытать его в местном тире, на что Ворошилов дал свое согласие. С некоторым вполне понятным волнением встал за пулемет Комарицкий, и открытая по команде наркома обороны стрельба, казалось, слилась в один мощный шквал выстрелов... Все механизмы пулемета ШКАС действовали при стрельбе безотказно... Такой результат внепланового испытания пулемета вызвал одобрение Ворошилова. Он поздравил изобретателей с достигнутым успехом..."
Как иногда бывает и в бою, одна удачная пулеметная очередь решила исход дела. Через полгода пулемет был официально принят на вооружение. Выдан заказ ТОЗу на 100 пулеметов. С производством были проблемы. Наибольшие трудности возникли при подборе высокопрочных специальных сталей для самых напряженных деталей и пружин, а также при создании технологии их термической обработки. Именно этим объясняется очень малая живучесть первых пулеметов ШКАС, составлявших на первых порах ничтожные 1500-2000 выстрелов. Это не опечатка, механизм действительно не выдерживал больше чем одной минуты непрерывной стрельбы !
В апреле 1933 года был представлен доработанный вариант пулемета, который пошел в производство в июле. Переход с полукустарного на серийное производство произошел только в начале 1934 года. Живучесть удалось увеличить сначала до 5 тыс выстрелов, потом еще больше. В процессе добавили продольные канавки в патроннике, для облегчения извлечсения гильз. Вносились также другие изменения в конструкцию. В общем-то, это обычный процесс доводки любого оружия, тут ШКАС был не лучше и не хуже других. Для продолжения этого процесса было создано специальное ОКБ-15, а Борис Шпитальный был назначен его начальником. КБ просуществовало до 1953 года (заметим в скобках - больше ничем так не прославившись).
Красильников Олег Юрьевич
Чему нас учит, так сказать, семья и школа ?
Утверждают, что любой успех в жизни (презренная торговлишка не в счет) достигается многими годами черновой работы. Касаемо великих оружейников, большинство занимались своим делом с мальчишеских лет и до смерти, создали десятки конструкций - из которых известность получили лишь некоторые. Это основное дао. Но есть и исключения. Мы уже говорили про Георга Люгера - человека, который занялся оружием в 45 лет от роду, и создавшего один-единственный пистолет. Но зато какой !
Были подобные индивиды и у нас. Известная мечта всех диванных мыслителей: "эх, изобрести бы что-нибудь эдакое, стать знаменитым, получить кучу денег и лежать потом всю жизнь на диване !" таки получила буквальное воплощение. Чего только в жизни не бывает...
Борис Шпитальный
Родился в Ростове-на-Дону в 1902 г. Из казаков, с польскими (возможно еврейскими) корнями. В 1908 переехал с семьей в Маскву. Поступил в Комиссаровское училище (это, внезапно, не рассадник будущих жидокомиссаров, а что-то типа школы и машиностроительного техникума в одном флаконе). В революции не участвовал. В 1927 году закончил Московский механический институт по специальности авиационного машиностроения, после чего работал в Научном автомоторном институте (НАМИ).
Еще во время учебы интересовался изобретательством. Поясню. Изобретатель - это не тот, кто придумал свежую идею. Таких у нас пруд пруди. Это тот, кто смог ее запатентовать. Для этого, помимо (безусловно) умных мыслей в голове, надо иметь навык оформления кучи бумажек, выход на влиятельных людей... ну, и желание всей этой бодягой заниматься.
Обратите внимание, у нас в стране практически нет "авторов одной идеи" среди изобретателей. Если уж человек прошел один раз все эти тернии - будьте уверены, он протоптанной дорожки не забудет, и через некоторое время станет обладателем десятков никому не нужных свидетельств. Особенно упрощается дело при наличии пресловутого админресурса, позволяющего многие нудные операции типа патентного поиска или оформления заявки делать мало того что не самому, так еще и бесплатно. Неудивительно, что у нас одним из величайших изобретателей современности является тов. Лужков...
Шпитальный тоже был из этих. Вот список его изобретений: "Приспособление к подающему механизму пулемета для извлечения патронов из ленты" (1927), "Одноместный быстроходный танк" (1928), "Автоматическое оружие" (1929), "Замедлитель темпа стрельбы к автоматическому оружию" (1931), "Автоматическая пушка 20-37 мм и 37-50 мм с установкой на самолетах" (1933), "Пулемет" (1933), "Автоматическое огнестрельное оружие с отводом пороховых газов и ленточным питанием" (1936).
Обратите внимание, формулы патентов, как и положено, максимально расплывчатые, охватывают не только то что есть, но и то что может когда-то появиться. При клятом капитализме этим патентам цены бы не было (представьте, лично Вам капает денежка за каждый произведенный в стране пулемет). Но при Советской Власти единственное на что годились авторские свидетельства - висеть на стенке и тешить больное тщеславие аффтара. Впрочем, его и так стимулировали неплохо - но об этом ниже
Как и положено, первое изобретение было реально интересным и вполне оригинальным. Еще будучи студентом, Борис занимался на тогдашнем аналоге военной кафедры. Изучал кроме прочего пулемет "Максим". И, конечно, обратил внимание, что подача патронов из холщовых лент далека от идеала. Светлая голова, еще не занятая мыслями о сталинских премиях и будущей пенсии, нашла оригинальный способ решить проблему.
С этой, фактически, голой идеей Борис явился к руководству "Оружпултреста". Там недавнего студента-двигателиста восприняли всерьез. Настолько, что для реализации его системы к Шпитальнму был приставлен Иринарх Андреевич Комарицкий - тульский инженер-оружейник дореволюционной школы. Сам наш изобретель, как мы знаем, оружие до этого видел только на военной кафедре.
Так что вопрос, кто в пулемете ШКАС проектировал газоотвод, запирание затвора, спусковой механизм и прочие скучные вещи - ответ один. Комарицкий. А от Шпитального - только идея по извлечению патронов из ленты. Но, надо признать, именно она и явилась "изюминкой" конструкции. Редкий случай, когда непрофессионал смотрит на проблему "незамыленным" взглядом, и действительно находит красивое неочевидное решение.
До сих пор попытки повысить скорострельность пулеметов упирались в... прочность патронов. На этом в частности погорел и Дегтярев. Чем больше скорость, тем резче приходится "выдергивать" патрон из ленты и загонять его в патронник. Хотите скоростельность 1800 выстрелов ? Обработайте патрон за тридцатую долю секунды ! А патрон не железный. Он латунный. Такого обращения не выдерживает. Либо гильза порвется. Либо свинцовая пуля по инерции из нее вылетит. Либо внутрь провалится... Да еще эта закраина, ни дна б ей ни покрышки, не дает сделать прямую подачу патрона(как у немцев, одним движением из ленты в ствол). Выдерни его сначала назад, а потом уже двигай вперед...
Решение Шпитального было достойно публикации в книжке по ТРИЗу, если бы не военная тайна.
Мало времени для подачи патрона - так растянем время путем параллельной обработки десяти патронов ! Закраина мешает ? Сделаем так, чтобы наоборот пользу приносила...В результате патрон еще будучи в ленте попадает в приемный барабан. Тот поворачивается после каждого выстрела на 1/10 оборота. Закраина патрона попадает в проточку на корпусе барабана, и при вращении патрон смещается назад, так как проточка спиральная. За полный оборот (10 тактов) он полностью вынимается из ленты и сдвигается назад на расстояние, немного большее длины самого патрона. При следующем такте патрон подхватывается затвором и досылатся в ствол. PROFIT !!
Опытный образец устройства был смонитрован на пулемете Дегтярева и 10 мая 1930 года был испытан на стрельбище ТОЗа. Немедля был получен заказ на проектирование скорострельного пулемета для авиации. 13 февраля 1932 года Артиллерийское управление РККА выдало заказ на изготовление семи пулеметов для проведения полигонных испытаний. Уже в начале июня 1932-го Шпитальный, Комарицкий и представитель ВВС Пономарев продемонстрировали пулемет наркомвоеномору К. Е. Ворошилову.
"На демонстрации пулемета объяснения давали Шпитальный и Комарицкий, а также представитель ВВС Пономарев. По окончании демонстрации пулемета мною, по предварительному согласованию с изобретателями, было предложено испытать его в местном тире, на что Ворошилов дал свое согласие. С некоторым вполне понятным волнением встал за пулемет Комарицкий, и открытая по команде наркома обороны стрельба, казалось, слилась в один мощный шквал выстрелов... Все механизмы пулемета ШКАС действовали при стрельбе безотказно... Такой результат внепланового испытания пулемета вызвал одобрение Ворошилова. Он поздравил изобретателей с достигнутым успехом..."
Как иногда бывает и в бою, одна удачная пулеметная очередь решила исход дела. Через полгода пулемет был официально принят на вооружение. Выдан заказ ТОЗу на 100 пулеметов. С производством были проблемы. Наибольшие трудности возникли при подборе высокопрочных специальных сталей для самых напряженных деталей и пружин, а также при создании технологии их термической обработки. Именно этим объясняется очень малая живучесть первых пулеметов ШКАС, составлявших на первых порах ничтожные 1500-2000 выстрелов. Это не опечатка, механизм действительно не выдерживал больше чем одной минуты непрерывной стрельбы !
В апреле 1933 года был представлен доработанный вариант пулемета, который пошел в производство в июле. Переход с полукустарного на серийное производство произошел только в начале 1934 года. Живучесть удалось увеличить сначала до 5 тыс выстрелов, потом еще больше. В процессе добавили продольные канавки в патроннике, для облегчения извлечсения гильз. Вносились также другие изменения в конструкцию. В общем-то, это обычный процесс доводки любого оружия, тут ШКАС был не лучше и не хуже других. Для продолжения этого процесса было создано специальное ОКБ-15, а Борис Шпитальный был назначен его начальником. КБ просуществовало до 1953 года (заметим в скобках - больше ничем так не прославившись).
Спецпатрон
[] [] Но главная беда была даже не в конструкции пулемета, а в патронах. Чем конструкторы стреляли в присутствии Ворошилова, история умалчивает. Была ли там скорострельность 1800 выстрелов в минуту - тем более неясно. Никто точно не мерил. Но при дальнейших испытаниях оказалось - винтовочные патроны все равно не выдерживают, гильзы по-прежнему рвутся, пули вылетают, капсюли отваливаются. То есть всё, что нагородили Шпитальный с Комарицким, в реальных условиях НЕ РАБОТАЕТ !
По хорошему, это уже повод для расстрела. Но... кого ? Да, конструкторы протолкнули лажу. Но замнаркомвоор Тухачевский одобрил. Нарком Ворошилов утвердил. Пулемет принят на вооружение, и промышленность его уже осваивает.
Прикажете всех расстрелять и вернуть всё в зад ? Но на дворе сравнительно мирный 1934 год ! Да и позору не оберешься... Сделали хорошую мину при плохой игре. А проблему патронов поручили решить конструкторской группе Н. М. Елизарова (в будущем создателя советского промежуточного патрона 7,62х41 мм обр. 1943 г). К середине 1935 года они ее решили.
По сути, создали новый патрон. Чтобы гильзы не рвались, их стенки сделали толще. Пулю, чтобы не вылетала из горловины гильзы, обжимали теперь дважды. Изменили способ крепления капсюля. Поскольку новое крепление мешало насыпать порох, запрессовка состава осуществлялась фигурным пуансоном, который распределял ударный состав по краям капсюля.. Получился патрон, совпадающий с "мосинским" разве что по габаритам. Его выпускали на Тульском и Подольском патронных заводах - на отдельных конвеерах и только для авиации.
Уже во время войны, когда такие патроны случайно попадались пехоте, оказалось что и обратной совместимости тоже нет: из-за толстых стенок гильзы с трудом извлекались, нештатный капсюль давал осечки, и это уже не говоря о повышенном весе боезапаса. Фактически, как уже говорилось, получили два разных патрона.
[] Но постойте, скажет читатель. Если уж патрон все равно делали заново - кто мешал вообще избавиться от закраины ? Тогда и "барабан Шпитального" не был бы нужен вообще ! (Вот именно ! - проворчал про себя Шпитальный...) Сам пулемет вышел бы проще и надежнее... Почему так не сделали, Вам скажет любой программист. В начале проекта всё кажется простым и понятным. А уж ежели имеется некая козырная идея вроде нашего барабана, считается, что она покроет любые проблемы. В процессе разработки энтузиазм уменьшается, число мелких проблем растет, из них лишь часть решается нормально, а часть "временно" подпирается некими программными костылями. Через два-три года, взглянув на проект трезвым взглядом, мы увидим, скорее всего, гору костылей и больше ничего. "Самое время рефакторить !" "Ты сдурел - дедлайн через неделю !!!" "Тады ой..."
Шпитальный с Комарицким оказались в похожей ситуации. Доводка пулемета приводила ко все новым изменениям. Элегантный суп из топора (сорри, из барабана) на поверку оказывался вульгарной похлебкой из мяса и картошки. Но деваться было некуда. ШКАС-34 уже принят на вооружение. В угоду ему был "зарублен" проект ДАС Дегтярева и Шпагина - он обещал "всего" 1200 выстрелов в минуту, но без выкрутасов. Под всем этим подписались не последние люди в государстве. И что теперь, всем вместе признать ошибку и посыпать голову пеплом ? Ха, дождетесь вы этого от Тухачевского или Ворошилова ! Они скорее конструкторов за вредительство привлекут. А Шпитальному оно надо ?...
[] [] Но главная беда была даже не в конструкции пулемета, а в патронах. Чем конструкторы стреляли в присутствии Ворошилова, история умалчивает. Была ли там скорострельность 1800 выстрелов в минуту - тем более неясно. Никто точно не мерил. Но при дальнейших испытаниях оказалось - винтовочные патроны все равно не выдерживают, гильзы по-прежнему рвутся, пули вылетают, капсюли отваливаются. То есть всё, что нагородили Шпитальный с Комарицким, в реальных условиях НЕ РАБОТАЕТ !
По хорошему, это уже повод для расстрела. Но... кого ? Да, конструкторы протолкнули лажу. Но замнаркомвоор Тухачевский одобрил. Нарком Ворошилов утвердил. Пулемет принят на вооружение, и промышленность его уже осваивает.
Прикажете всех расстрелять и вернуть всё в зад ? Но на дворе сравнительно мирный 1934 год ! Да и позору не оберешься... Сделали хорошую мину при плохой игре. А проблему патронов поручили решить конструкторской группе Н. М. Елизарова (в будущем создателя советского промежуточного патрона 7,62х41 мм обр. 1943 г). К середине 1935 года они ее решили.
По сути, создали новый патрон. Чтобы гильзы не рвались, их стенки сделали толще. Пулю, чтобы не вылетала из горловины гильзы, обжимали теперь дважды. Изменили способ крепления капсюля. Поскольку новое крепление мешало насыпать порох, запрессовка состава осуществлялась фигурным пуансоном, который распределял ударный состав по краям капсюля.. Получился патрон, совпадающий с "мосинским" разве что по габаритам. Его выпускали на Тульском и Подольском патронных заводах - на отдельных конвеерах и только для авиации.
Уже во время войны, когда такие патроны случайно попадались пехоте, оказалось что и обратной совместимости тоже нет: из-за толстых стенок гильзы с трудом извлекались, нештатный капсюль давал осечки, и это уже не говоря о повышенном весе боезапаса. Фактически, как уже говорилось, получили два разных патрона.
[] Но постойте, скажет читатель. Если уж патрон все равно делали заново - кто мешал вообще избавиться от закраины ? Тогда и "барабан Шпитального" не был бы нужен вообще ! (Вот именно ! - проворчал про себя Шпитальный...) Сам пулемет вышел бы проще и надежнее... Почему так не сделали, Вам скажет любой программист. В начале проекта всё кажется простым и понятным. А уж ежели имеется некая козырная идея вроде нашего барабана, считается, что она покроет любые проблемы. В процессе разработки энтузиазм уменьшается, число мелких проблем растет, из них лишь часть решается нормально, а часть "временно" подпирается некими программными костылями. Через два-три года, взглянув на проект трезвым взглядом, мы увидим, скорее всего, гору костылей и больше ничего. "Самое время рефакторить !" "Ты сдурел - дедлайн через неделю !!!" "Тады ой..."
Шпитальный с Комарицким оказались в похожей ситуации. Доводка пулемета приводила ко все новым изменениям. Элегантный суп из топора (сорри, из барабана) на поверку оказывался вульгарной похлебкой из мяса и картошки. Но деваться было некуда. ШКАС-34 уже принят на вооружение. В угоду ему был "зарублен" проект ДАС Дегтярева и Шпагина - он обещал "всего" 1200 выстрелов в минуту, но без выкрутасов. Под всем этим подписались не последние люди в государстве. И что теперь, всем вместе признать ошибку и посыпать голову пеплом ? Ха, дождетесь вы этого от Тухачевского или Ворошилова ! Они скорее конструкторов за вредительство привлекут. А Шпитальному оно надо ?...
Боевое применение
[] А самое главное, пулемет (пусть со всеми костылями) таки работал ! В СССР ему аналогов (и кстати аольтернатив) не было, за рубежом тоже по скорострельности до него не дотягивали. В Испании ШКАСы показали себя блестяще... если бы не отказы. А отказывали они часто, особенно поначалу. То ли с заводов шли неудачные партии, то ли, что более вероятно, испанский наземный персонал заряжал пулеметные ленты абы как. В результате большинство летчиков, не надеясь на местных раздолбаев, снаряжали ленты сами, проверяя буквально каждый патрон. Оно конечно, на отдых времени не остается - зато шансов вернуться из боя чуть больше. В СССР эта проблема тоже была, но шанс загреметь под трибунал за некачественно снаряженную ленту - хорошее средство от полного разгильдяйства.
Та же Испания показала, что время пулеметов винтовочного калибра подходит к концу. Самолеты получали протектированные баки, мелкие пробоины в которых затягивались самостоятельно. Бомбардировщики получали бронирование кабин, даже истребители обзавелись бронеспинкой. Одной очереди "ШКАСа" теперь было мало для воздушной победы. Впрочем, эту проблему вовремя увидели и доложили наверх. Срочно началась разработка "чего покрепче". К Большой Войне более-менее успели. А ШКАС, как хорошо освоенный и сравнительно надежный, перекочевал с истребителей на штурмовики - где успешно применялся по наземным целям до самого конца войны.
А что же противник ? Осознал убожество своих пулеметов и с горя повеслся ? Как бы не так. У немцев не было столь скорострельного оружия как ШКАСы (1650-1800 в/м). Но их MG-17 честно выдавал свои 1200 выстрелов. На Bf-109В (в Испании) стояло 3 таких пулемета. На наших И-16 тип 5 - два ШКАСа. Секундный залп одинаковый. В 1938 году из СССР прислали И-16 тип 10 с 4 ШКАСами, на что немцы сначала ответили своим "Цезарем" (также с 4 пулеметами), а в 1939 году - "Эмилем" с 2 20-мм пушками и 2 MG-17. Огневое преимущество нового самолета было явным. Собственно, у нас пушечная версия "Ишака" тоже была, но до Испании не доехала.
А ведь кроме "Мессеров" в Испании были и 350 итальянских "Чирри" CR.32. Менее скоростные чем "ишаки". Но тоже цельнометаллические. И как и положено бипланам, чертовски маневренные - время виража 11 секунд против 14 у И-16 тип 5. А главное, вооруженные двумя крупнокалибрными пулеметами SAFAT. От этих пуль бронеспинка не спасала, и даже двигатель порой пробивался насквозь... В общем, уже к концу испанских событий стало ясно, что пулеметы обычного калибра стали неэффективны в воздушном бою. Время ШКАСов уходило.
[] А самое главное, пулемет (пусть со всеми костылями) таки работал ! В СССР ему аналогов (и кстати аольтернатив) не было, за рубежом тоже по скорострельности до него не дотягивали. В Испании ШКАСы показали себя блестяще... если бы не отказы. А отказывали они часто, особенно поначалу. То ли с заводов шли неудачные партии, то ли, что более вероятно, испанский наземный персонал заряжал пулеметные ленты абы как. В результате большинство летчиков, не надеясь на местных раздолбаев, снаряжали ленты сами, проверяя буквально каждый патрон. Оно конечно, на отдых времени не остается - зато шансов вернуться из боя чуть больше. В СССР эта проблема тоже была, но шанс загреметь под трибунал за некачественно снаряженную ленту - хорошее средство от полного разгильдяйства.
Та же Испания показала, что время пулеметов винтовочного калибра подходит к концу. Самолеты получали протектированные баки, мелкие пробоины в которых затягивались самостоятельно. Бомбардировщики получали бронирование кабин, даже истребители обзавелись бронеспинкой. Одной очереди "ШКАСа" теперь было мало для воздушной победы. Впрочем, эту проблему вовремя увидели и доложили наверх. Срочно началась разработка "чего покрепче". К Большой Войне более-менее успели. А ШКАС, как хорошо освоенный и сравнительно надежный, перекочевал с истребителей на штурмовики - где успешно применялся по наземным целям до самого конца войны.
А что же противник ? Осознал убожество своих пулеметов и с горя повеслся ? Как бы не так. У немцев не было столь скорострельного оружия как ШКАСы (1650-1800 в/м). Но их MG-17 честно выдавал свои 1200 выстрелов. На Bf-109В (в Испании) стояло 3 таких пулемета. На наших И-16 тип 5 - два ШКАСа. Секундный залп одинаковый. В 1938 году из СССР прислали И-16 тип 10 с 4 ШКАСами, на что немцы сначала ответили своим "Цезарем" (также с 4 пулеметами), а в 1939 году - "Эмилем" с 2 20-мм пушками и 2 MG-17. Огневое преимущество нового самолета было явным. Собственно, у нас пушечная версия "Ишака" тоже была, но до Испании не доехала.
А ведь кроме "Мессеров" в Испании были и 350 итальянских "Чирри" CR.32. Менее скоростные чем "ишаки". Но тоже цельнометаллические. И как и положено бипланам, чертовски маневренные - время виража 11 секунд против 14 у И-16 тип 5. А главное, вооруженные двумя крупнокалибрными пулеметами SAFAT. От этих пуль бронеспинка не спасала, и даже двигатель порой пробивался насквозь... В общем, уже к концу испанских событий стало ясно, что пулеметы обычного калибра стали неэффективны в воздушном бою. Время ШКАСов уходило.
УльтраШКАС
[] Но вернемся чуть назад. В 1934 году, когда ШКАС был принят на вооружение, конструктор Я.П. Авдышев получил патент на оригинальую схему оружейной автоматики: под действием пороховых газов подвижный ствол отходил вперед, а затвор - назад. Это теоретически позволяло сократить время перезарядки и обеспечить повышенную скорострельность. Как уже говорилось, использование чужих патентов в СССР даже поощрялось (логично !), и Шпитальный начал разработку нового пулемета по этой схеме - со своим фирменным барабаном. В 1939 году пулемет был готов. Несколько опытных экземпляров участвовали в Зимней войне. А дальше начинаются загадки.
23.04.40 сотрудник управления авиационного снабжения РККА дивизионный инженер Сакриер писал: "...пулеметы калибра 7,62 мм конструкции Савина и Норова (СН) и конструкции Шпитального (УльтраШКАС) удовлетворяют требованиям высокой скорострельности. Оба пулемета испытаны, причем пулемет Ультра-ШКАС как прошедший раньше, чем пулемет СН войсковые испытания, был начат в мае 1939 года освоением в производстве. Однако, в виду сложности, он не освоен и до сих пор не выпущено ни одного пулемета. В то же время пулемет СН, прошедший войсковые испытания позже, по всем показателям выявил лучшие результаты, чем пулемет УльтраШКАС. Кроме того, он значительно проще и надежнее в эксплуатации, даже чем пулемет ШКАС. Поэтому целесообразно в качестве авиационного пулемета большой скорострельности окончательно принять пулемет СН."
То есть, с одной стороны, УльтраШКАС показал себя хуже конкурента, но поскольку он прошел испытания раньше - то и опоздавший НС тоже зарубили. И не из глупости или вредительства - просто, как уже было сказано, пулеметы винтовочного калибра больше не котировались. Интересно, что до сих пор не найдено ни одного чертежа УльтраШКАС, известна только одна его фотография. Никаких упоминаний в документах ни об испытаниях на полигоне, ни об участии в войне с финнами, и о попытках освоения. Все только со слов самого аффтара либо из указанной выше цитаты. Даже о скорострельности: где-то Шпитальный говорит о 3000 выстрелах, где-то о 2400. А проверить нечем...
ШВАК
[]
20-мм пушка ШВАК прошла всю войну и заслуженно считается Оружием Победы. И судя по названию, (Шпитальный-Владимиров, Авиационная, Крупнокалиберная) наш герой приложил к ней руку. В принципе оно так, а вот в частностях надо посмотреть подробнее...
В период освоения 7.62-мм пулемета ШКАС, работы по 12.7-мм ШВАК-у были переданы в Ковровское КБ-2 и велись под руководством С.В. Владимирова. И лишь в начале 1934 года группа разработчиков - А.И. Гнатенко, П.Е.Иванов, Г.И. Маханев и А.И. Голышев под общим руководством С.В. Владимирова смогла приступить к реализации идеи Шпитального. Сам он в этом уже не участвовал.
Изначально, Шпитальный предложил на базе все той же фирменной системы подачи патронов создать крупнокалиберный (12.7 мм) авиапулемет. Работа началась параллельно со ШКАСом, в 1932-33 г. Почти сразу же возникла идея сделать систему бикалиберной: 12.7 и 20-мм. В идеале, только сменой ствола и ленты с патронами можно было переключаться на другой калибр. Идея заманчивая. Фирма "Маузер" в те же годы создала свои MG151/15 и MG-151/20 на том же принципе. Но, как любая универсальная система, эти пулеметы проигрывали свои "однокалиберным" конкурентам. 12.7-мм пулемет весил как 20-мм пушка. А пушка поневоле использовала сравнительно слабые патроны, ибо они должны быть таких же габаритов (кроме диаметра снаряда) как и для пулемета - и все ради унификации системы подачи. Но это общие проблемы.
Шпитальный вдобавок породил свои собственные. Разумеется, в его системе нужно было использовать его фирменный барабан. В котором, как мы знаем, патрон цепляется за закраину. Это было понятно для винтовочного патрона (хотя и там, как мы видели, были варианты). Но боеприпасов по 12.7 и 20 мм в СССР пока не было. Патрон делали с нуля. И это чмо еврейское, этот педераст Штепальный не нашел ничего лучшего... как потребовать оба патрона с закраинами ! В 1934 году ! Моя система работать будет, а на остальных мне насрать ! Сравните с поведением Владимира Федорова, в свое время имевшего все возможности протолкнуть свой 6.5-мм патрон (причем, реально, передовой !) - но не сделавший этого, так как промышленность страны могла не потянуть перевооружение.
Поскольку чуть раньше 12.7-мм патрон без закраин таки был принят (для дегтяревского ДК), протолкнуть свою версию Шпитальному не удалось. А вот 20-мм калибр он застолбил под себя, заставив всех других конструкторов трахъаться с этой закраиной. Хуже того. Хотя про 12.7-мм пулемет ШВАК больше не вспоминали, но отрыжкой этой унификации стал патрон для 20-мм версии. Он, как уже было сказано, имел те же габариты что и пулеметный, и потому в ряду 20-мм боеприпасов оказался самым слабым.
[] Но вернемся чуть назад. В 1934 году, когда ШКАС был принят на вооружение, конструктор Я.П. Авдышев получил патент на оригинальую схему оружейной автоматики: под действием пороховых газов подвижный ствол отходил вперед, а затвор - назад. Это теоретически позволяло сократить время перезарядки и обеспечить повышенную скорострельность. Как уже говорилось, использование чужих патентов в СССР даже поощрялось (логично !), и Шпитальный начал разработку нового пулемета по этой схеме - со своим фирменным барабаном. В 1939 году пулемет был готов. Несколько опытных экземпляров участвовали в Зимней войне. А дальше начинаются загадки.
23.04.40 сотрудник управления авиационного снабжения РККА дивизионный инженер Сакриер писал: "...пулеметы калибра 7,62 мм конструкции Савина и Норова (СН) и конструкции Шпитального (УльтраШКАС) удовлетворяют требованиям высокой скорострельности. Оба пулемета испытаны, причем пулемет Ультра-ШКАС как прошедший раньше, чем пулемет СН войсковые испытания, был начат в мае 1939 года освоением в производстве. Однако, в виду сложности, он не освоен и до сих пор не выпущено ни одного пулемета. В то же время пулемет СН, прошедший войсковые испытания позже, по всем показателям выявил лучшие результаты, чем пулемет УльтраШКАС. Кроме того, он значительно проще и надежнее в эксплуатации, даже чем пулемет ШКАС. Поэтому целесообразно в качестве авиационного пулемета большой скорострельности окончательно принять пулемет СН."
То есть, с одной стороны, УльтраШКАС показал себя хуже конкурента, но поскольку он прошел испытания раньше - то и опоздавший НС тоже зарубили. И не из глупости или вредительства - просто, как уже было сказано, пулеметы винтовочного калибра больше не котировались. Интересно, что до сих пор не найдено ни одного чертежа УльтраШКАС, известна только одна его фотография. Никаких упоминаний в документах ни об испытаниях на полигоне, ни об участии в войне с финнами, и о попытках освоения. Все только со слов самого аффтара либо из указанной выше цитаты. Даже о скорострельности: где-то Шпитальный говорит о 3000 выстрелах, где-то о 2400. А проверить нечем...
ШВАК
[]
20-мм пушка ШВАК прошла всю войну и заслуженно считается Оружием Победы. И судя по названию, (Шпитальный-Владимиров, Авиационная, Крупнокалиберная) наш герой приложил к ней руку. В принципе оно так, а вот в частностях надо посмотреть подробнее...
В период освоения 7.62-мм пулемета ШКАС, работы по 12.7-мм ШВАК-у были переданы в Ковровское КБ-2 и велись под руководством С.В. Владимирова. И лишь в начале 1934 года группа разработчиков - А.И. Гнатенко, П.Е.Иванов, Г.И. Маханев и А.И. Голышев под общим руководством С.В. Владимирова смогла приступить к реализации идеи Шпитального. Сам он в этом уже не участвовал.
Изначально, Шпитальный предложил на базе все той же фирменной системы подачи патронов создать крупнокалиберный (12.7 мм) авиапулемет. Работа началась параллельно со ШКАСом, в 1932-33 г. Почти сразу же возникла идея сделать систему бикалиберной: 12.7 и 20-мм. В идеале, только сменой ствола и ленты с патронами можно было переключаться на другой калибр. Идея заманчивая. Фирма "Маузер" в те же годы создала свои MG151/15 и MG-151/20 на том же принципе. Но, как любая универсальная система, эти пулеметы проигрывали свои "однокалиберным" конкурентам. 12.7-мм пулемет весил как 20-мм пушка. А пушка поневоле использовала сравнительно слабые патроны, ибо они должны быть таких же габаритов (кроме диаметра снаряда) как и для пулемета - и все ради унификации системы подачи. Но это общие проблемы.
Шпитальный вдобавок породил свои собственные. Разумеется, в его системе нужно было использовать его фирменный барабан. В котором, как мы знаем, патрон цепляется за закраину. Это было понятно для винтовочного патрона (хотя и там, как мы видели, были варианты). Но боеприпасов по 12.7 и 20 мм в СССР пока не было. Патрон делали с нуля. И это чмо еврейское, этот педераст Штепальный не нашел ничего лучшего... как потребовать оба патрона с закраинами ! В 1934 году ! Моя система работать будет, а на остальных мне насрать ! Сравните с поведением Владимира Федорова, в свое время имевшего все возможности протолкнуть свой 6.5-мм патрон (причем, реально, передовой !) - но не сделавший этого, так как промышленность страны могла не потянуть перевооружение.
Поскольку чуть раньше 12.7-мм патрон без закраин таки был принят (для дегтяревского ДК), протолкнуть свою версию Шпитальному не удалось. А вот 20-мм калибр он застолбил под себя, заставив всех других конструкторов трахъаться с этой закраиной. Хуже того. Хотя про 12.7-мм пулемет ШВАК больше не вспоминали, но отрыжкой этой унификации стал патрон для 20-мм версии. Он, как уже было сказано, имел те же габариты что и пулеметный, и потому в ряду 20-мм боеприпасов оказался самым слабым.
Видно, что ШВАК более-менее соответствует конкурентам по всем параметрам, кроме массы снаряда. Недовольный читатель сейчас в знак протеста закидает нас хвалебными отзывами об этой пушке. Сколько их изготовили (свыше 100 тыс - мировой рекорд !), на чем ставили (да на всём) и так далее. Но надо понимать, что "любовь" к этой пушке вызывалась ПОЛНЫМ отсутствием конкурентов. Либо ШВАК, либо никак. А за отсутствием горничной, как известно, иногда используют и дворника. Вот таким "дворником" и стала ШВАК - слабая, сложная, дорогая, капризная - но без нее никуда.
А о том чтобы конкурентов не было, позаботился сам Шпитальный - протолкнув свой 20-мм патрон с закраиной. Всем другим конструкторам трахаться-неперетрахаться с ней. Разве что внаглую срисовать "барабан Шпитального" - но об охране своих прав Борис Гавриилович позаботится, будьте уверены. Он в случае чего и к Сталину вхож... Уже за одну эту аферу с патроном - Шпитального надо было расстрелять как минимум. А вместо этого - звание Героя Соцтруда (1940), две Сталинские премии (1941 - за ШКАС, 1942 - хз за что), два ордена Прудового Красного Знамени и протчая...
И это при том что больше ни одна его разработка не дала результата. Его КБ всю войну (и 5 лет до нее) занималось авиапушками бОльшего калибра - но ни одна не дошла даже до войсковых испытаний. Даже под этот же патрон с закраиной Березин к 1943 году создал более удачную пушку Б-20. Идеи кончились. Аффтар исписался...
Байка
Наконец, еще про одну басню. Сам Шпитальный в 1960-е годы в каком-то журнале написал, будто в мае 1945 года в Рейхсканцелярии нашли пулемет ШКАС с личной надписью Гитлера: "Он будет здесь, пока немецкие конструкторы не создадут такой же". Для новогодней стенгазеты вполне себе годная шутка. Но отдельные патриоты до сих пор воспринимают ее всерьез ! Мозгов чтобы подумать у них нет, иначе сообразили бы:
Пулеметы обычного калибра в авиации не котировались уже с 1939 года. Зачем требовать создания явно устаревшего оружия ?
Самое главное - такой пулемет БЫЛ создан. MG-81 Луиса Штанге. Чуть менее скорострельный (1600 в/м вместо 1800, но простой, компактный и почти вдвое легче ШКАСа (6.5 кг). А была еше спаренная модель MG-81Z, на килограмм тяжелее ШКАСа и при этом исправно дающая 3200 выстрелов в минуту. На истребители этот пулемет не попал (см. предыдущий пункт), но как турельный использовался до конца войны на всем, что летает.
Так что и здесь тов. Шпитальный слегка соврамши...
P.S.
Если кто-то считает, что это только у нас всё не слава богу - то ему так кажется. У немцев тоже были свои косяки и свои костыли. У нас - специальные патроны для ШКАСов, и у немцев что-то подобное. Прочность патронов их правда устраивала, а вот мощность - нет. Поэтому специально для авиации выпускались патроны калибра 7.92 мм, но с усиленным зарядом, значительно повышавшим начальную скорость пули. Авиационные пулеметы MG-15, MG-17 и позже MG-81 были рассчитаны именно на них. К авиационным боеприпасам относились 7,92-мм пулеметные патроны с несколькими типами бронебойно-трассирующих, бронебойно-зажигательно-трассирующих и пристрелочных (разрывных) пуль. Стрелять обычными винтовочными они в принципе могли, но какой в этом смысл, если пристрелку оружия придется делать заново ? Обратная ситуация - авиационные боеприпасы в пехоте. Копатели на местах боев до сих пор находят такие патроны и гильзы от них - но не в массовом количестве а скорее как исключение. Видимо, постоянно стрелять такими патронами и впрямь было неполезно. Но если приперло, то можно
А о том чтобы конкурентов не было, позаботился сам Шпитальный - протолкнув свой 20-мм патрон с закраиной. Всем другим конструкторам трахаться-неперетрахаться с ней. Разве что внаглую срисовать "барабан Шпитального" - но об охране своих прав Борис Гавриилович позаботится, будьте уверены. Он в случае чего и к Сталину вхож... Уже за одну эту аферу с патроном - Шпитального надо было расстрелять как минимум. А вместо этого - звание Героя Соцтруда (1940), две Сталинские премии (1941 - за ШКАС, 1942 - хз за что), два ордена Прудового Красного Знамени и протчая...
И это при том что больше ни одна его разработка не дала результата. Его КБ всю войну (и 5 лет до нее) занималось авиапушками бОльшего калибра - но ни одна не дошла даже до войсковых испытаний. Даже под этот же патрон с закраиной Березин к 1943 году создал более удачную пушку Б-20. Идеи кончились. Аффтар исписался...
Байка
Наконец, еще про одну басню. Сам Шпитальный в 1960-е годы в каком-то журнале написал, будто в мае 1945 года в Рейхсканцелярии нашли пулемет ШКАС с личной надписью Гитлера: "Он будет здесь, пока немецкие конструкторы не создадут такой же". Для новогодней стенгазеты вполне себе годная шутка. Но отдельные патриоты до сих пор воспринимают ее всерьез ! Мозгов чтобы подумать у них нет, иначе сообразили бы:
Пулеметы обычного калибра в авиации не котировались уже с 1939 года. Зачем требовать создания явно устаревшего оружия ?
Самое главное - такой пулемет БЫЛ создан. MG-81 Луиса Штанге. Чуть менее скорострельный (1600 в/м вместо 1800, но простой, компактный и почти вдвое легче ШКАСа (6.5 кг). А была еше спаренная модель MG-81Z, на килограмм тяжелее ШКАСа и при этом исправно дающая 3200 выстрелов в минуту. На истребители этот пулемет не попал (см. предыдущий пункт), но как турельный использовался до конца войны на всем, что летает.
Так что и здесь тов. Шпитальный слегка соврамши...
P.S.
Если кто-то считает, что это только у нас всё не слава богу - то ему так кажется. У немцев тоже были свои косяки и свои костыли. У нас - специальные патроны для ШКАСов, и у немцев что-то подобное. Прочность патронов их правда устраивала, а вот мощность - нет. Поэтому специально для авиации выпускались патроны калибра 7.92 мм, но с усиленным зарядом, значительно повышавшим начальную скорость пули. Авиационные пулеметы MG-15, MG-17 и позже MG-81 были рассчитаны именно на них. К авиационным боеприпасам относились 7,92-мм пулеметные патроны с несколькими типами бронебойно-трассирующих, бронебойно-зажигательно-трассирующих и пристрелочных (разрывных) пуль. Стрелять обычными винтовочными они в принципе могли, но какой в этом смысл, если пристрелку оружия придется делать заново ? Обратная ситуация - авиационные боеприпасы в пехоте. Копатели на местах боев до сих пор находят такие патроны и гильзы от них - но не в массовом количестве а скорее как исключение. Видимо, постоянно стрелять такими патронами и впрямь было неполезно. Но если приперло, то можно
просто редкое фото.
ШКАС принес Шпитальному известность. Стремительная карьера была типичным явлением в начале 30-х годов. Впервые появившись в среде оружейных конструкторов в 1930 г., Борис Гавриилович уже в 1934 получил Особое конструкторское бюро (ОКБ-15), которым руководил до 1953-го. Большую поддержку ОКБ оказывали Орджоникидзе, Тухачевский. Действовала своего рода 'звездная система', когда в какой-либо области избирался один 'лучший', наиболее опекаемый властью. Шпитальный стал таковым в области артиллерийско-стрелкового вооружения авиации. Попал и в поле зрения Сталина. В 1940 г. он, наряду с другими конструкторами, получил Звезду Героя Социалистического Труда и степень доктора технических наук. Сталинские премии 1941 и 1942 годов, два ордена Ленина, орден Суворова 3-й степени, два ордена Трудового Красного Знамени, орден Красной Звезды: Увы, избежать 'звездной болезни' он не сумел. Во всяком случае и Б.Л. Ванников, немало сделавший для постановки и развития производства ШКАС, тесно общавшийся со Шпитальным до войны, в бытность Наркомом вооружений, и В.Н. Новиков, заместитель Наркома вооружений в годы войны, оставили о Шпитальном не самые лицеприятные воспоминания. Не сложился у Шпитального и тандем с Комарицким, который более никогда впоследствии не работал вместе с Борисом Гавриловичем.
Б.Л.Ванников - "Записки наркома"
Во время войны немаловажную роль в борьбе за господство в воздухе сыграло увеличение огневой мощи наших ВВС. Среди новых образцов авиационного вооружения одной из лучших была 23-миллиметровая пушка, которую советская промышленность окончательно создала в 1942 году.
Я говорю "окончательно" потому, что эта конструкция рождалась несколько лет. И, несомненно, могла быть взята на вооружение еще до войны, от чего наша страна лишь выиграла бы в час, когда над ней нависла грозная опасность вражеского нашествия. Но своевременному завершению соответствующих работ помешали, по моему глубокому убеждению, те же ошибки, допускавшиеся в предвоенный период в отношении специалистов и руководителей промышленности. Имею в виду не только необоснованные репрессии, но и неоправданную поспешность при возведении "на пьедестал" тех или иных работников. И то, и другое нанесло немалый вред, в частности, развитию авиационного вооружения в предвоенное время.
Прежде всего надо сказать, что еще в начале 30-х годов советская авиация была вооружена лишь пулеметами двух типов. Они имели хороший калибр - 7,62 миллиметра, но небольшую скорострельность. По мере увеличения скоростей самолетов они перестали соответствовать новым требованиям ВВС. Значительно лучшим оказался пулемет, созданный к 1933-1934 годам талантливыми конструкторами Б. Шпитальным и И; Комарницким. Это была оригинальная [144] конструкция, которая при том же калибре увеличивала число выстрелов до 2 тысяч в минуту. Приняв на вооружение эту скорострельную систему, получившую название "Шкас", Военно-Воздушные Силы СССР по пулеметному оружию выдвинулись на первое место в мире. Примерно тогда же Б. Шпитальный и С. Владимиров создали крупнокалиберный (12,7 миллиметра) пулемет "Швак".
От промышленности переход к высокой скорострельности автоматического оружия потребовал еще большей точности в исполнении чертежей, расчетах допусков, изготовлении авиационного оружия и особенно высокого качества стали и термической обработки деталей, предопределявших живучесть и безотказность автоматики. Тактико-технические требования (ТТТ) к этому вооружению, которые всегда были выше, чем к наземному, вновь намного возросли. Оружейное же производство, хотя оно и находилось на сравнительно высоком техническом уровне, все же оказалось недостаточно подготовленным к выпуску скорострельного авиационного автоматического оружия, полностью отвечающего предъявленным ТТТ.
Наибольшие трудности возникли при подборе высокопрочных специальных сталей для самых напряженных деталей и пружин и при создании технологии их термической обработки. В те годы автоматизация в производстве только зарождалась, да и то лишь на отдельных участках. А без автоматизации изготовления и контроля изделий нельзя было добиться требуемой стабильности их и высокого качества.
Освоение выпуска пулеметов "Шкас" отставало и по многим другим техническим и производственным причинам. Так, авторы конструкции, возведенные на вышеупомянутый "пьедестал" и позволяя себе этакую "небрежность гения", плохо отработали чертежи, вносили в них множество изменений уже после запуска в серийное производство. При испытаниях допускались нарушения условий, давали необъективные оценки выявленных недочетов, что было опять-таки связано с "особым" положением конструкторов, а это, в свою очередь, предопределяло новые и новые исправления;
Все эти задержки вызывали беспокойство И. В. Сталина, уделявшего много внимания развитию авиации. А так как пулемет "Шкас" был для нее новым могучим огневым средством и обеспечивал ей значительные преимущества на случай войны, Сталин взял на себя непосредственный контроль соответствующих работ конструкторского бюро и заводов. Он вызывал представителей промышленности и авиации, лично решал возникавшие между ними разногласия.
Много раз эти вопросы обсуждало Политбюро ЦК ВКП(б). В таких случаях приглашали также конструкторов и директоров предприятий. Производственники в основном докладывали о действительных трудностях освоения новой системы. Конструкторы же, пользуясь тем, что им верили на слово, вначале стремились переложить на промышленность даже свои собственные ошибки. Это усиливало нервозную обстановку, в которой часто происходили заседания, и вело к "особым мерам".
Так, по жалобе конструкторов был арестован главный технолог производства пулемета "Шкас" инженер Сандомирский, обвиненный в саботаже. Готовили репрессии в отношении других специалистов. Несколько раз при обсуждении упоминали, например, главного инженера одного из заводов Лебедко, которого на основании жалоб конструкторов сочли виновником задержки, хотя это был честный и высококвалифицированный специалист, упорно работавший над исправлением конструктивных недостатков пулемета "Шкас".
Приостановить репрессии мог только Сталин. Поэтому я и обратился к нему с такого рода просьбой, попутно изложив действительное положение дел и истинные причины отставания в освоении производства нового авиационного вооружения. И хотя инженера Сандомирского все же не освободили, но больше не было арестов. Одновременно, для того, чтобы выправить положение, была создана большая группа квалифицированных специалистов во главе с крупным оружейником военным инженером Майном. Они заново переработали чертежи и провели тщательные расчеты размеров и допусков. [145] Осуществление этой большой работы, как и принятые тогда же меры по упорядочению производства пулеметов "Шкас", обеспечили вскоре их выпуск для ВВС в требуемом количестве.
По мере совершенствования авиационной техники требовалось усиливать мощь авиационного оружия. Пулеметный огонь становился менее эффективным в отношении самолетов возможного противника: уязвимые места, которые стали бронировать, нужно было теперь поражать бронебойными малокалиберными снарядами, а увеличившиеся несущие поверхности - разрывами на больших площадях.
Появилась необходимость создать осколочно-разрывные снаряды с взрывателями высокой чувствительности, и был выдвинут вопрос об авиационном пушечном вооружении. На этот счет тогда имелись различные точки зрения.
Одни считали, что главным оружием самолета остается скорострельный пулемет. Посему, говорили они, задача состоит в дальнейшем повышения темпа стрельбы и уменьшении веса материальной части, что позволит ставить спаренные пулеметы.
Другие называли вооружение пулеметами - второстепенным, пригодным только для решения частных задач. Сторонники этого взгляда утверждали, что по мере совершенствования техники пулеметы вообще не нужны будут самолетам и что главным и единственным авиационным вооружением станут пушки, калибр которых будет все более возрастать.
Наконец, третьи отстаивали жизненность пулеметного оружия на длительный период и вместе с тем придавали важное значение пушечному вооружению. Иначе говоря, предлагали совершенствовать и тот и другой виды вооружения как дополняющие друг друга. Именно такую точку зрения поддержал И. В. Сталин.
Обмен мнениями способствовал углубленному изучению и освещению проблем развития авиационного вооружения. Вместе с тем не только на итоги дискуссии, но и на все дальнейшее развитие авиационного пушечного вооружения отрицательно повлияла позиция конструкторов пулеметов. Если тогда еще можно было спорить о том, правы они или нет, то теперь уж, во всяком случае, ясно, что своим стремлением сохранить монопольное положение созданных ими систем они способствовали недооценке пушечного вооружения.
Произошло это так.
В обстановке, когда советские авиационные пулеметы по тактическим и техническим данным были, как уже говорилось, лучшими в мире, а работа по созданию авиационных пушек велась у нас недостаточными темпами и еще не вышла за рамки конструирования и изготовления опытных образцов пушек калибров 23 и 37 миллиметров, Б. Шпитальный и С. Владимиров предложили для крупнокалиберного пулемета "Швак" сменный ствол калибра 20 миллиметров и к нему бронебойные и осколочно-разрывные снаряды. Получалась вроде бы пушка без изменения материальной части системы и установок к ней. Она была принята на вооружение; таким образом, появилась, казалось бы, возможность очень быстро оснастить авиацию пушками.
Но то был всего лишь паллиатив.
Сам по себе калибр 20 миллиметров вполне мог тогда удовлетворить потребности нашей авиации, особенно для легких самолетов, если бы новая пушка не была своего рода гибридом, причем явно неполноценным. Автоматика конструкции и питание оставались теми же, у гильзы патрона лишь дульце увеличивалось с 12,7 до максимально возможного внутреннего диаметра - 20 миллиметров, а сама она ни по размерам, ни по геометрии не изменилась, объем ее сохранился. Таким образом, пороховая камора для 20-миллиметрового снаряда оставалась такой гае, как и для пули диаметром 12,7 миллиметра. А так как снаряд был значительно больше и тяжелее пули, его начальная скорость при таком же пороховом заряде снизилась. Вынужденной была и геометрия этого снаряда, рассчитанная лишь на то, чтобы уложиться в существующую геометрию автоматики, а вовсе не на повышение эффективности его действия... [146]
Самолетостроители и ВВС приветствовали 20-миллиметровый калибр даже в варианте авиационной пушки "Швак" с неполноценным патроном, так как это открывало выход из создавшегося положения. Но выход был кажущимся, неперспективным, мог удовлетворить авиацию лишь ненадолго; вместе с тем усилились сомнения в необходимости для боевых самолетов больших калибров, чем 20 миллиметров, отвлечено было внимание от работы, направленной на создание полноценных авиационных пушек с эффективным патроном. А такую работу, как уже отмечено, вели. В частности, конструкторы промышленности боеприпасов изготовили унитарный патрон калибра 23 миллиметра со снарядом, обладавшим хорошими баллистическими качествами, и гильзой с мощной пороховой каморой. Вооруженцы разрабатывали конструкции соответствующих авиационных пушек.
23-миллиметровый патрон был значительно тяжелее и больше, чем 20-миллиметровый, а следовательно, материальная часть и установки для конструируемой системы неизменно оказывались по весу и по габаритам крупнее, чем у пушки "Швак". Значительней была и сила отдачи. Но названные параметры были решающими при конструировании самолетов, и самолетостроители, которые в своих расчетах при создании новых боевых машин исходили из веса, габаритов и силы отдачи пушки "Швак", настаивали на близких к ней показателях новых систем.
Конструкторы-вооруженцы на первых порах сопротивлялись требованиям конструкторов-самолетостроителей и отстаивали параметры, соответствующие полноценному пушечному вооружению. В результате процесс согласования технических условий затягивался, а вместе с тем усиливался нажим на вооруженцев в ходе совещаний по этому вопросу у Г. М. Маленкова. Поскольку давление оказывали без учета технической стороны дела, некоторые условия принимались чисто формально, выполнить же их не удавалось.
Но завышенные обязательства принимали не только под нажимом. Особенности тех лет, когда решения по важным технологическим вопросам подчас вырабатывали некомпетентные в них инстанции и лишь на основании тех или иных обещаний, способствовали тому, что некоторые конструкторы пушек из желания "выдвинуться" становились на путь, который наносил ущерб делу и был опасен для них самих.
Так получилось и с конструктором Таубиным, разрабатывавшим одну из конструкций 23-миллиметровой авиационной пушки. Его проект был оригинальным, содержал много хороших технических решений, да и продвинулся он в изготовлении опытных образцов дальше других. Словом, эта пушка была лучшей и могла своевременно обеспечить нашей боевой авиации большие преимущества, если бы Таубин не пожелал преждевременно "блеснуть" не только достигнутыми успехами, но и такими, которых у него не было. Он же поступил именно так, объявив заниженные вес, габариты и силу отдачи пушки и добившись тем самым выдвижения своего проекта на первый план. Руководители наркомата вооружения, в том числе такие крупные инженеры, как заместитель наркома И. А. Барсуков, начальник технического отдела Э. А. Саттель и другие, попытались было разъяснить, что параметры пушки, разрекламированные Таубиным, пока что не обоснованы, но их критику расценили как "выступление против прогрессивного конструктора". Самолетостроители приняли обещания Таубина на веру и положили их в основу при конструировании самолетов.
Однако так называемые заводские испытания, которые Таубин старался проводить без "посторонних", то есть без представителей авиационной промышленности и военных, выявили ряд конструктивных недочетов его пушки. Наиболее серьезно было то, что сила отдачи при стрельбе значительно превышала обещанную. Впрочем, сила отдачи вполне соответствовала калибру и мощности пушки, но выявилось несоответствие техническим условиям, предложенным самим Таубиным.
Во время войны немаловажную роль в борьбе за господство в воздухе сыграло увеличение огневой мощи наших ВВС. Среди новых образцов авиационного вооружения одной из лучших была 23-миллиметровая пушка, которую советская промышленность окончательно создала в 1942 году.
Я говорю "окончательно" потому, что эта конструкция рождалась несколько лет. И, несомненно, могла быть взята на вооружение еще до войны, от чего наша страна лишь выиграла бы в час, когда над ней нависла грозная опасность вражеского нашествия. Но своевременному завершению соответствующих работ помешали, по моему глубокому убеждению, те же ошибки, допускавшиеся в предвоенный период в отношении специалистов и руководителей промышленности. Имею в виду не только необоснованные репрессии, но и неоправданную поспешность при возведении "на пьедестал" тех или иных работников. И то, и другое нанесло немалый вред, в частности, развитию авиационного вооружения в предвоенное время.
Прежде всего надо сказать, что еще в начале 30-х годов советская авиация была вооружена лишь пулеметами двух типов. Они имели хороший калибр - 7,62 миллиметра, но небольшую скорострельность. По мере увеличения скоростей самолетов они перестали соответствовать новым требованиям ВВС. Значительно лучшим оказался пулемет, созданный к 1933-1934 годам талантливыми конструкторами Б. Шпитальным и И; Комарницким. Это была оригинальная [144] конструкция, которая при том же калибре увеличивала число выстрелов до 2 тысяч в минуту. Приняв на вооружение эту скорострельную систему, получившую название "Шкас", Военно-Воздушные Силы СССР по пулеметному оружию выдвинулись на первое место в мире. Примерно тогда же Б. Шпитальный и С. Владимиров создали крупнокалиберный (12,7 миллиметра) пулемет "Швак".
От промышленности переход к высокой скорострельности автоматического оружия потребовал еще большей точности в исполнении чертежей, расчетах допусков, изготовлении авиационного оружия и особенно высокого качества стали и термической обработки деталей, предопределявших живучесть и безотказность автоматики. Тактико-технические требования (ТТТ) к этому вооружению, которые всегда были выше, чем к наземному, вновь намного возросли. Оружейное же производство, хотя оно и находилось на сравнительно высоком техническом уровне, все же оказалось недостаточно подготовленным к выпуску скорострельного авиационного автоматического оружия, полностью отвечающего предъявленным ТТТ.
Наибольшие трудности возникли при подборе высокопрочных специальных сталей для самых напряженных деталей и пружин и при создании технологии их термической обработки. В те годы автоматизация в производстве только зарождалась, да и то лишь на отдельных участках. А без автоматизации изготовления и контроля изделий нельзя было добиться требуемой стабильности их и высокого качества.
Освоение выпуска пулеметов "Шкас" отставало и по многим другим техническим и производственным причинам. Так, авторы конструкции, возведенные на вышеупомянутый "пьедестал" и позволяя себе этакую "небрежность гения", плохо отработали чертежи, вносили в них множество изменений уже после запуска в серийное производство. При испытаниях допускались нарушения условий, давали необъективные оценки выявленных недочетов, что было опять-таки связано с "особым" положением конструкторов, а это, в свою очередь, предопределяло новые и новые исправления;
Все эти задержки вызывали беспокойство И. В. Сталина, уделявшего много внимания развитию авиации. А так как пулемет "Шкас" был для нее новым могучим огневым средством и обеспечивал ей значительные преимущества на случай войны, Сталин взял на себя непосредственный контроль соответствующих работ конструкторского бюро и заводов. Он вызывал представителей промышленности и авиации, лично решал возникавшие между ними разногласия.
Много раз эти вопросы обсуждало Политбюро ЦК ВКП(б). В таких случаях приглашали также конструкторов и директоров предприятий. Производственники в основном докладывали о действительных трудностях освоения новой системы. Конструкторы же, пользуясь тем, что им верили на слово, вначале стремились переложить на промышленность даже свои собственные ошибки. Это усиливало нервозную обстановку, в которой часто происходили заседания, и вело к "особым мерам".
Так, по жалобе конструкторов был арестован главный технолог производства пулемета "Шкас" инженер Сандомирский, обвиненный в саботаже. Готовили репрессии в отношении других специалистов. Несколько раз при обсуждении упоминали, например, главного инженера одного из заводов Лебедко, которого на основании жалоб конструкторов сочли виновником задержки, хотя это был честный и высококвалифицированный специалист, упорно работавший над исправлением конструктивных недостатков пулемета "Шкас".
Приостановить репрессии мог только Сталин. Поэтому я и обратился к нему с такого рода просьбой, попутно изложив действительное положение дел и истинные причины отставания в освоении производства нового авиационного вооружения. И хотя инженера Сандомирского все же не освободили, но больше не было арестов. Одновременно, для того, чтобы выправить положение, была создана большая группа квалифицированных специалистов во главе с крупным оружейником военным инженером Майном. Они заново переработали чертежи и провели тщательные расчеты размеров и допусков. [145] Осуществление этой большой работы, как и принятые тогда же меры по упорядочению производства пулеметов "Шкас", обеспечили вскоре их выпуск для ВВС в требуемом количестве.
По мере совершенствования авиационной техники требовалось усиливать мощь авиационного оружия. Пулеметный огонь становился менее эффективным в отношении самолетов возможного противника: уязвимые места, которые стали бронировать, нужно было теперь поражать бронебойными малокалиберными снарядами, а увеличившиеся несущие поверхности - разрывами на больших площадях.
Появилась необходимость создать осколочно-разрывные снаряды с взрывателями высокой чувствительности, и был выдвинут вопрос об авиационном пушечном вооружении. На этот счет тогда имелись различные точки зрения.
Одни считали, что главным оружием самолета остается скорострельный пулемет. Посему, говорили они, задача состоит в дальнейшем повышения темпа стрельбы и уменьшении веса материальной части, что позволит ставить спаренные пулеметы.
Другие называли вооружение пулеметами - второстепенным, пригодным только для решения частных задач. Сторонники этого взгляда утверждали, что по мере совершенствования техники пулеметы вообще не нужны будут самолетам и что главным и единственным авиационным вооружением станут пушки, калибр которых будет все более возрастать.
Наконец, третьи отстаивали жизненность пулеметного оружия на длительный период и вместе с тем придавали важное значение пушечному вооружению. Иначе говоря, предлагали совершенствовать и тот и другой виды вооружения как дополняющие друг друга. Именно такую точку зрения поддержал И. В. Сталин.
Обмен мнениями способствовал углубленному изучению и освещению проблем развития авиационного вооружения. Вместе с тем не только на итоги дискуссии, но и на все дальнейшее развитие авиационного пушечного вооружения отрицательно повлияла позиция конструкторов пулеметов. Если тогда еще можно было спорить о том, правы они или нет, то теперь уж, во всяком случае, ясно, что своим стремлением сохранить монопольное положение созданных ими систем они способствовали недооценке пушечного вооружения.
Произошло это так.
В обстановке, когда советские авиационные пулеметы по тактическим и техническим данным были, как уже говорилось, лучшими в мире, а работа по созданию авиационных пушек велась у нас недостаточными темпами и еще не вышла за рамки конструирования и изготовления опытных образцов пушек калибров 23 и 37 миллиметров, Б. Шпитальный и С. Владимиров предложили для крупнокалиберного пулемета "Швак" сменный ствол калибра 20 миллиметров и к нему бронебойные и осколочно-разрывные снаряды. Получалась вроде бы пушка без изменения материальной части системы и установок к ней. Она была принята на вооружение; таким образом, появилась, казалось бы, возможность очень быстро оснастить авиацию пушками.
Но то был всего лишь паллиатив.
Сам по себе калибр 20 миллиметров вполне мог тогда удовлетворить потребности нашей авиации, особенно для легких самолетов, если бы новая пушка не была своего рода гибридом, причем явно неполноценным. Автоматика конструкции и питание оставались теми же, у гильзы патрона лишь дульце увеличивалось с 12,7 до максимально возможного внутреннего диаметра - 20 миллиметров, а сама она ни по размерам, ни по геометрии не изменилась, объем ее сохранился. Таким образом, пороховая камора для 20-миллиметрового снаряда оставалась такой гае, как и для пули диаметром 12,7 миллиметра. А так как снаряд был значительно больше и тяжелее пули, его начальная скорость при таком же пороховом заряде снизилась. Вынужденной была и геометрия этого снаряда, рассчитанная лишь на то, чтобы уложиться в существующую геометрию автоматики, а вовсе не на повышение эффективности его действия... [146]
Самолетостроители и ВВС приветствовали 20-миллиметровый калибр даже в варианте авиационной пушки "Швак" с неполноценным патроном, так как это открывало выход из создавшегося положения. Но выход был кажущимся, неперспективным, мог удовлетворить авиацию лишь ненадолго; вместе с тем усилились сомнения в необходимости для боевых самолетов больших калибров, чем 20 миллиметров, отвлечено было внимание от работы, направленной на создание полноценных авиационных пушек с эффективным патроном. А такую работу, как уже отмечено, вели. В частности, конструкторы промышленности боеприпасов изготовили унитарный патрон калибра 23 миллиметра со снарядом, обладавшим хорошими баллистическими качествами, и гильзой с мощной пороховой каморой. Вооруженцы разрабатывали конструкции соответствующих авиационных пушек.
23-миллиметровый патрон был значительно тяжелее и больше, чем 20-миллиметровый, а следовательно, материальная часть и установки для конструируемой системы неизменно оказывались по весу и по габаритам крупнее, чем у пушки "Швак". Значительней была и сила отдачи. Но названные параметры были решающими при конструировании самолетов, и самолетостроители, которые в своих расчетах при создании новых боевых машин исходили из веса, габаритов и силы отдачи пушки "Швак", настаивали на близких к ней показателях новых систем.
Конструкторы-вооруженцы на первых порах сопротивлялись требованиям конструкторов-самолетостроителей и отстаивали параметры, соответствующие полноценному пушечному вооружению. В результате процесс согласования технических условий затягивался, а вместе с тем усиливался нажим на вооруженцев в ходе совещаний по этому вопросу у Г. М. Маленкова. Поскольку давление оказывали без учета технической стороны дела, некоторые условия принимались чисто формально, выполнить же их не удавалось.
Но завышенные обязательства принимали не только под нажимом. Особенности тех лет, когда решения по важным технологическим вопросам подчас вырабатывали некомпетентные в них инстанции и лишь на основании тех или иных обещаний, способствовали тому, что некоторые конструкторы пушек из желания "выдвинуться" становились на путь, который наносил ущерб делу и был опасен для них самих.
Так получилось и с конструктором Таубиным, разрабатывавшим одну из конструкций 23-миллиметровой авиационной пушки. Его проект был оригинальным, содержал много хороших технических решений, да и продвинулся он в изготовлении опытных образцов дальше других. Словом, эта пушка была лучшей и могла своевременно обеспечить нашей боевой авиации большие преимущества, если бы Таубин не пожелал преждевременно "блеснуть" не только достигнутыми успехами, но и такими, которых у него не было. Он же поступил именно так, объявив заниженные вес, габариты и силу отдачи пушки и добившись тем самым выдвижения своего проекта на первый план. Руководители наркомата вооружения, в том числе такие крупные инженеры, как заместитель наркома И. А. Барсуков, начальник технического отдела Э. А. Саттель и другие, попытались было разъяснить, что параметры пушки, разрекламированные Таубиным, пока что не обоснованы, но их критику расценили как "выступление против прогрессивного конструктора". Самолетостроители приняли обещания Таубина на веру и положили их в основу при конструировании самолетов.
Однако так называемые заводские испытания, которые Таубин старался проводить без "посторонних", то есть без представителей авиационной промышленности и военных, выявили ряд конструктивных недочетов его пушки. Наиболее серьезно было то, что сила отдачи при стрельбе значительно превышала обещанную. Впрочем, сила отдачи вполне соответствовала калибру и мощности пушки, но выявилось несоответствие техническим условиям, предложенным самим Таубиным.
Чтобы привести этот показатель в соответствие с установленными ранее требованиями и устранить другие недочеты, нужно было серьезно потрудиться. [147] Таубин же преуменьшал значение выявленного несоответствия техническим условиям и даже пытался объяснить его "необъективностью" испытателей, их ошибками и т. п. Сами недочеты устранялись наскоро. Таубин руководствовался при этом главным образом так называемой "конструкторской интуицией", не изучал н не анализировал причины своей неудачи, и его попытки выполнить обещанное не имели успеха. Тогда он попробовал добиться, чтобы конструкцию приняли в таком виде, но, естественно, натолкнулся на сопротивление со стороны авиаконструкторов. Повышенная сила отдачи пушек, размещенных в крыльях, при неодновременной стрельбе сбивала с курса легкие самолеты.
К тому времени подоспели результаты испытания создававшихся тогда Других авиационных пушек, и оказалось, что и у них сила отдачи превышала требуемую самолетостроителями. Тогда конструкторы, как вооруженны, так и авиационные, вынуждены были признать, что подошли к этому вопросу легковесно. Стало ясно, что нужно либо отказаться от авиационных пушек, развивающих значительные силы отдачи, либо исходить из иных параметров в расчетах при конструировании самолетов.
Вновь возникшие в связи с этим сомнения в целесообразности применять мощное пушечное вооружение для боевых самолетов усилились после того, как Б. Шпитальный, явившись на прием к И. В. Сталину, показал ему свой новый тонкостенный осколочно-разрывной снаряд калибра 20 миллиметров для пушки "Швак". За счет уменьшения толщины стенок снаряда конструктор увеличил разрывной заряд, повысив взрывную силу и количество осколков. Они, хотя и стали мельче, были вполне эффективными. При увеличении заряда это позволяло наносить большие разрушения поверхностям самолетов того времени. Продемонстрировав все это, Б. Шпитальный заявил, что пушка "Швак" с новым тонкостенным снарядом вполне может удовлетворить требования, предъявляемые авиацией к пушечному вооружению, причем без изменения остаются принятые параметры - вес, габариты и сила отдачи.
Сталин положительно оценил тонкостенные снаряды и дал указание изготовлять их в большом количестве. Поддержали Шпитального и авиаконструкторы. Но военные отнеслись к этому вопросу более сдержанно, высказав мнение, что тонкостенный снаряд под пушку "Швак" приемлем, однако необходимость в пушке калибра 23 миллиметра с мощным патроном не снимается.
После подробного обсуждения к этой точке зрения присоединился и Сталин.
Так, после очередного периода колебаний вновь было принято решение форсировать соответствующие работы.
Что касается Таубина, то он на одном из совещаний, отвечая на вопрос Сталина, заявил, что добьется значительного снижения силы отдачи, хотя и в данном случае не имел твердых оснований для такого обещания. И. В. Сталин же, по-видимому, счел его ответ вполне обоснованным. Я сужу об этом по тому, что после совещания он сказал мне, что следовало бы награждать конструкторов "немного авансом", например, Таубина, как только он представит образец на приемочные испытания.
Я высказал сомнение в целесообразности такого метода, полагая, что награждение "авансом" приведет не к ускорению, а к затяжке работ, так как толкнет конструкторов к еще большей спешке. В результате, говорил я, снизится качество отработки образцов и технической документации, а это, как показала практика, создаст при освоении серийного производства большие трудности и в конечном итоге приведет к потере времени и ухудшению качества вооружения. Свое мнение по этому вопросу я сформулировал так: лучше награждать конструкторов и вместе с ними производственников после промышленного освоения нового изделия, так как это будет способствовать большей слаженности и взаимной помощи в их работе.
Выслушав, Сталин сказал, что подумает. В дальнейшем он к этому вопросу не возвращался.
Когда об этом разговоре узнал Таубин, он воспринял мои слова как [148] нежелание представить его к награде и развернул целую кампанию против наркомата вооружения, обвиняя его в "саботаже 23-миллиметровой пушки". На такого рода деятельность он затрачивал много усилий, а в работе над пушкой по-прежнему выбирал окольные пути. Не добившись значительного уменьшения силы отдачи, Таубин попытался найти выход из положения, создав дополнительное устройство типа салазок с пружинными амортизаторами для пушки. Это могло в известной степени решить вопрос, если бы не вело к резкому увеличению веса и габаритов всей пушечной установки, что грозило новыми неувязками.
Авиаконструкторы были недовольны, но не решились довести дело до конфликта с Таубиным, так как чувствовали и свою долю вины. Они предпочли усилить у мотора то место, к которому крепится пушка, и - по-видимому, даже без разрешения руководства наркомата авиационной промышленности - договорились об этом с авиазаводами. Хотя такое усиление не оказало никакого влияния на конструкцию мотора, а для установки пушки было весьма полезно, тем не менее оно нарушало установленный порядок, по которому изменения в утвержденные чертежи на продукцию, переданную в серийное производство, можно было вносить только с разрешения правительства.
Каким-то путем о нарушении узнал Сталин. А поскольку как раз тогда он настойчиво требовал соблюдения упомянутого порядка, то "самовольничанье" вызвало у него особенно острую реакцию. Случайно мне довелось быть свидетелем того, как Сталин в сильном возбуждении обвинил наркома авиационной промышленности А. И. Шахурина в недисциплинированности и под конец сказал ему резким, повышенным тоном:
- Вам за это будет объявлен выговор с предупреждением от ЦК и СНК. Я заявлю в Политбюро, что я с вами работать не могу...
На следующий день постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР А. И. Ша-хурину действительно был объявлен выговор за внесение изменений без разрешения правительства.
Я пришел к концу разговора и не знаю, что говорил А. И. Шахурин. Но полагаю, что столь сильное раздражение Сталина было, вероятно, вызвано несогласием наркома авиационной промышленности с отрицательной оценкой характера изменения. Этот вывод я делаю отчасти потому, что не раз видел недовольство Сталина стремлением Шахурина отстаивать свою точку зрения.
Вместе с тем Сталин благоприятно относился к изменениям, которые предлагались в процессе конструирования и представляли собой улучшенный вариант. Конструкторы же иногда выдвигали такие предложения главным образом для того, чтобы получить дополнительные значительные сроки. Таким образом, по существу поощрялась безответственность в отношении своевременного выполнения заданий, ибо даже в том случае, когда предлагаемые новые варианты действительно могли дать некоторое преимущество, их можно было без ущерба осуществить в последующих сериях, не задерживая производство нужного оружия.
В 1941 году, за несколько месяцев до начала войны, Таубин тоже внес изменения в свою конструкцию и попросил установить новые сроки. А в наркомате вооружения, где уже потеряли надежду получить законченную пушку в ближайшее время, тогда уже был иной план: передать доводку конструкции Таубина заводским конструкторам и технологам, обладавшим высокой квалификацией и огромным опытом, для чего, пойдя на риск, принять ее в серийное производство до проведения окончательных испытаний.
Оба эти предложения были внесены одновременно. При рассмотрении их Г. М. Маленков поддерживал Таубина, но в конечном счете наркомат вооружения добился согласия, правда, устного, на осуществление своего плана.
Итак, мы передали судьбу 23-миллиметровой пушки в руки замечательного коллектива одного из самых мощных артиллерийских заводов. Там были хорошие конструкторы и технологи, прекрасное оборудование и отличная металлургическая база, поставлявшая лучшие стали и заготовки. Такое благоприятное [149] сочетание возможностей обеспечивало быструю доводку и запуск пушки в серийное производство,
Работы на заводе уже шли быстрыми темпами, как вдруг совершенно неожиданно для наркомата конструкция Таубина была объявлена вредительской, а сам он арестован. Вызвав к себе меня и И. А. Барсукова, Г. М. Маленков стал упрекать нас в содействии "вредителю" Таубину. Сославшись на указание Сталина, он предложил мне выехать на завод и представить предложения относительно этой "никуда не годной" пушки.
На заводе я не встретил сколько-нибудь значительного числа противников пушки Таубина, хотя здесь уже знали о его аресте, а это обычно вызывало довольно сильные "перестраховочные" настроения. Подавляющее большинство коллектива во главе с директором завода крупным инженером-оружейником В. Н. Новиковым считало возможным и целесообразным продолжать работу над пушкой. Такое же мнение высказал прибывший со мной представитель наркомата обороны военный инженер Сакриер, Это был опытный специалист, пользовавшийся большим авторитетом, и, в частности, его высоко оценивал К. Е. Ворошилов, когда был наркомом обороны.
По возвращении в Москву я был принят Сталиным и коротко доложил ему о результатах поездки. Казалось, он остался удовлетворенным. Но вскоре после этого начались новые аресты. Как-то у себя на квартире в Кремле, куда он после одного из совещаний пригласил нас, несколько человек, поужинать, Сталин сказал мне:
- Знаете, среди военных инженеров оказались подлецы, которые вредили в области авиационного оружия. Их скоро арестуют.
У меня, как говорится, "екнуло сердце". Я почему-то сразу подумал о Сакриере, которого и раньше обвиняли в поддержке конструкции Таубина. Но спросить не решился. А спустя два дня Сакриер был арестован. Вероятно, он, как и Таубин, погиб. Больше о них сведений не было.
К тому времени подоспели результаты испытания создававшихся тогда Других авиационных пушек, и оказалось, что и у них сила отдачи превышала требуемую самолетостроителями. Тогда конструкторы, как вооруженны, так и авиационные, вынуждены были признать, что подошли к этому вопросу легковесно. Стало ясно, что нужно либо отказаться от авиационных пушек, развивающих значительные силы отдачи, либо исходить из иных параметров в расчетах при конструировании самолетов.
Вновь возникшие в связи с этим сомнения в целесообразности применять мощное пушечное вооружение для боевых самолетов усилились после того, как Б. Шпитальный, явившись на прием к И. В. Сталину, показал ему свой новый тонкостенный осколочно-разрывной снаряд калибра 20 миллиметров для пушки "Швак". За счет уменьшения толщины стенок снаряда конструктор увеличил разрывной заряд, повысив взрывную силу и количество осколков. Они, хотя и стали мельче, были вполне эффективными. При увеличении заряда это позволяло наносить большие разрушения поверхностям самолетов того времени. Продемонстрировав все это, Б. Шпитальный заявил, что пушка "Швак" с новым тонкостенным снарядом вполне может удовлетворить требования, предъявляемые авиацией к пушечному вооружению, причем без изменения остаются принятые параметры - вес, габариты и сила отдачи.
Сталин положительно оценил тонкостенные снаряды и дал указание изготовлять их в большом количестве. Поддержали Шпитального и авиаконструкторы. Но военные отнеслись к этому вопросу более сдержанно, высказав мнение, что тонкостенный снаряд под пушку "Швак" приемлем, однако необходимость в пушке калибра 23 миллиметра с мощным патроном не снимается.
После подробного обсуждения к этой точке зрения присоединился и Сталин.
Так, после очередного периода колебаний вновь было принято решение форсировать соответствующие работы.
Что касается Таубина, то он на одном из совещаний, отвечая на вопрос Сталина, заявил, что добьется значительного снижения силы отдачи, хотя и в данном случае не имел твердых оснований для такого обещания. И. В. Сталин же, по-видимому, счел его ответ вполне обоснованным. Я сужу об этом по тому, что после совещания он сказал мне, что следовало бы награждать конструкторов "немного авансом", например, Таубина, как только он представит образец на приемочные испытания.
Я высказал сомнение в целесообразности такого метода, полагая, что награждение "авансом" приведет не к ускорению, а к затяжке работ, так как толкнет конструкторов к еще большей спешке. В результате, говорил я, снизится качество отработки образцов и технической документации, а это, как показала практика, создаст при освоении серийного производства большие трудности и в конечном итоге приведет к потере времени и ухудшению качества вооружения. Свое мнение по этому вопросу я сформулировал так: лучше награждать конструкторов и вместе с ними производственников после промышленного освоения нового изделия, так как это будет способствовать большей слаженности и взаимной помощи в их работе.
Выслушав, Сталин сказал, что подумает. В дальнейшем он к этому вопросу не возвращался.
Когда об этом разговоре узнал Таубин, он воспринял мои слова как [148] нежелание представить его к награде и развернул целую кампанию против наркомата вооружения, обвиняя его в "саботаже 23-миллиметровой пушки". На такого рода деятельность он затрачивал много усилий, а в работе над пушкой по-прежнему выбирал окольные пути. Не добившись значительного уменьшения силы отдачи, Таубин попытался найти выход из положения, создав дополнительное устройство типа салазок с пружинными амортизаторами для пушки. Это могло в известной степени решить вопрос, если бы не вело к резкому увеличению веса и габаритов всей пушечной установки, что грозило новыми неувязками.
Авиаконструкторы были недовольны, но не решились довести дело до конфликта с Таубиным, так как чувствовали и свою долю вины. Они предпочли усилить у мотора то место, к которому крепится пушка, и - по-видимому, даже без разрешения руководства наркомата авиационной промышленности - договорились об этом с авиазаводами. Хотя такое усиление не оказало никакого влияния на конструкцию мотора, а для установки пушки было весьма полезно, тем не менее оно нарушало установленный порядок, по которому изменения в утвержденные чертежи на продукцию, переданную в серийное производство, можно было вносить только с разрешения правительства.
Каким-то путем о нарушении узнал Сталин. А поскольку как раз тогда он настойчиво требовал соблюдения упомянутого порядка, то "самовольничанье" вызвало у него особенно острую реакцию. Случайно мне довелось быть свидетелем того, как Сталин в сильном возбуждении обвинил наркома авиационной промышленности А. И. Шахурина в недисциплинированности и под конец сказал ему резким, повышенным тоном:
- Вам за это будет объявлен выговор с предупреждением от ЦК и СНК. Я заявлю в Политбюро, что я с вами работать не могу...
На следующий день постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР А. И. Ша-хурину действительно был объявлен выговор за внесение изменений без разрешения правительства.
Я пришел к концу разговора и не знаю, что говорил А. И. Шахурин. Но полагаю, что столь сильное раздражение Сталина было, вероятно, вызвано несогласием наркома авиационной промышленности с отрицательной оценкой характера изменения. Этот вывод я делаю отчасти потому, что не раз видел недовольство Сталина стремлением Шахурина отстаивать свою точку зрения.
Вместе с тем Сталин благоприятно относился к изменениям, которые предлагались в процессе конструирования и представляли собой улучшенный вариант. Конструкторы же иногда выдвигали такие предложения главным образом для того, чтобы получить дополнительные значительные сроки. Таким образом, по существу поощрялась безответственность в отношении своевременного выполнения заданий, ибо даже в том случае, когда предлагаемые новые варианты действительно могли дать некоторое преимущество, их можно было без ущерба осуществить в последующих сериях, не задерживая производство нужного оружия.
В 1941 году, за несколько месяцев до начала войны, Таубин тоже внес изменения в свою конструкцию и попросил установить новые сроки. А в наркомате вооружения, где уже потеряли надежду получить законченную пушку в ближайшее время, тогда уже был иной план: передать доводку конструкции Таубина заводским конструкторам и технологам, обладавшим высокой квалификацией и огромным опытом, для чего, пойдя на риск, принять ее в серийное производство до проведения окончательных испытаний.
Оба эти предложения были внесены одновременно. При рассмотрении их Г. М. Маленков поддерживал Таубина, но в конечном счете наркомат вооружения добился согласия, правда, устного, на осуществление своего плана.
Итак, мы передали судьбу 23-миллиметровой пушки в руки замечательного коллектива одного из самых мощных артиллерийских заводов. Там были хорошие конструкторы и технологи, прекрасное оборудование и отличная металлургическая база, поставлявшая лучшие стали и заготовки. Такое благоприятное [149] сочетание возможностей обеспечивало быструю доводку и запуск пушки в серийное производство,
Работы на заводе уже шли быстрыми темпами, как вдруг совершенно неожиданно для наркомата конструкция Таубина была объявлена вредительской, а сам он арестован. Вызвав к себе меня и И. А. Барсукова, Г. М. Маленков стал упрекать нас в содействии "вредителю" Таубину. Сославшись на указание Сталина, он предложил мне выехать на завод и представить предложения относительно этой "никуда не годной" пушки.
На заводе я не встретил сколько-нибудь значительного числа противников пушки Таубина, хотя здесь уже знали о его аресте, а это обычно вызывало довольно сильные "перестраховочные" настроения. Подавляющее большинство коллектива во главе с директором завода крупным инженером-оружейником В. Н. Новиковым считало возможным и целесообразным продолжать работу над пушкой. Такое же мнение высказал прибывший со мной представитель наркомата обороны военный инженер Сакриер, Это был опытный специалист, пользовавшийся большим авторитетом, и, в частности, его высоко оценивал К. Е. Ворошилов, когда был наркомом обороны.
По возвращении в Москву я был принят Сталиным и коротко доложил ему о результатах поездки. Казалось, он остался удовлетворенным. Но вскоре после этого начались новые аресты. Как-то у себя на квартире в Кремле, куда он после одного из совещаний пригласил нас, несколько человек, поужинать, Сталин сказал мне:
- Знаете, среди военных инженеров оказались подлецы, которые вредили в области авиационного оружия. Их скоро арестуют.
У меня, как говорится, "екнуло сердце". Я почему-то сразу подумал о Сакриере, которого и раньше обвиняли в поддержке конструкции Таубина. Но спросить не решился. А спустя два дня Сакриер был арестован. Вероятно, он, как и Таубин, погиб. Больше о них сведений не было.
Когда началась война, я тоже был в тюрьме, а потом, как уже сказано, работал в другой отрасли оборонной промышленности. Обстоятельства сложились так, что мне не приходилось заниматься авиационным вооружением, Но я знал, что после ареста Таубина все варианты пушек его конструкторского бюро были отвергнуты, причем к этому приложили руку некоторые конструкторы, особенно Б. Шпитальный, стремившийся во что бы то ни стало продвинуть свои собственные проекты.
Конечно, Таубин был человеком неуравновешенным и легкомысленным, но, безусловно, талантливым конструктором, автором прекрасного, я бы сказал, лучшего в то время проекта мощной авиационной пушки. Он мог принести неоценимую пользу обороне страны. И его неудача, а затем и гибель были результатом непоследовательных и неоправданных действий, нередких в сложившейся тогда обстановке.
Тогдашние же руководители наркомата вооружения, в том числе и я, занимая правильную позицию, не проявили, однако, твердости и принципиальности до конца, выполняли требования, которые считали вредными для государства. И в этом сказывались не только дисциплинированность, но и стремление избежать репрессий.
После описанных выше событий прошел год. Однажды мне позвонил по телефону Сталин.
- Знаете ли вы что-нибудь о пушке Нудельмана и каково ваше мнение о ней? - спросил он.
Я знал, что ближайший помощник Таубина инженер Нудельман, несмотря на сложную обстановку, которая сложилась и для него после ареста руководителя проекта, смело выступил в защиту конструкторского бюро, возглавил его и, реорганизовав доработку авиационных пушек, добился хороших результатов. Но тут он столкнулся с новыми большими трудностями, к сожалению, опять-таки связанными с противодействием со стороны Б. Шпитального. [150] Доверие, которое последнему оказывал Сталин, еще больше укрепилось после неудач Таубина и некоторых других конструкторов авиационного вооружения. Шпитальный же неблагоразумно использовал свой авторитет. В эгоистических целях, стремясь сохранить собственную "монополию", он заведомо необъективно давал отрицательные оценки пушкам других конструкторов, ополчился даже против тогдашнего наркома вооружения Д.. Ф. Устинова и других руководителей наркомата только за то, что они поддерживали Нудельмана, и пустил в ход свое обычное средство - обвинения чуть ли не во вредительстве.
Ко мне Сталин обратился в связи с тем, что Нудельман попросил его вмешательства в это дело. В ответ я сообщил все, что мне было известно, добавив, что хотя пушку Таубина в 1941 году называли вредительской, тем не менее Нудельман при поддержке наркомата вооружения добился на ней очень хороших результатов. Спрошенный далее Сталиным о том, лучше ли она, чем пушки Шпитального, я ответил, что не берусь судить об этом, так как уже год не занимаюсь вопросами вооружения и мне неизвестны подробные результаты последних работ конструкторов в этой области.
На этом разговор закончился. Но спустя часа два Сталин позвонил вновь. На этот раз он сказал, что будут проведены сравнительные стрельбы пушек Нудельмана, Шпитального и других конструкторов с участием представителей наркоматов обороны, вооружения и авиационной промышленности. Меня же Сталин просил руководить этими испытаниями.
Такое предложение было для меня нежелательным по ряду причин. Во-первых, речь шла о пушке Таубина, которую я в свое время одобрял, следовательно, мое мнение могло быть сочтено необъективным. Кроме того, не хотелось ввязываться опять в дело, из-за которого я уже имел неприятности в бытность наркомом вооружения. Наконец, мои новые обязанности в промышленности боеприпасов требовали напряженного внимания в тот тяжелый период, когда фронты нуждались во всевозрастающем количестве ее продукции, а эвакуированные на восток заводы еще не полностью обосновались на новых местах.
Откровенно сказав обо всем этом Сталину, я просил не назначать меня руководителем испытаний.
Сталин ответил, что после первого разговора со мной он еще раз посоветовался с членами ГКО, и в результате было решено остановиться на моей кандидатуре.
- В объективности вашей,- сказал он,- мы уверены.
Сравнительные стрельбы состоялись через несколько дней на одном из полигонов ВВС под наблюдением комиссии, состав которой назвал Сталин. Они были проведены в строго деловой обстановке, исключавшей какие бы то ни было основания для недовольства любой из сторон. По результатам стрельб пушка конструкторского бюро, возглавляемого Нудельманом, получила лучшую оценку. Она имела преимущества и по большинству других пунктов технических условий. Соответствующее заключение было представлено И. В. Сталину.
Конструкторское бюро под руководством Нудельмана в дальнейшем приобрело репутацию лучшего и создало на базе схем первых пушек целый ряд хороших образцов оружия. Это вполне подтверждает ранее высказанную мной мысль о том, что у этого бюро и при Таубине были все возможности для достижения успеха.
Мне кажется поучительной и дальнейшая судьба бюро конструктора Шпитального. Взяв когда-то неправильное, неперспективное направление в области развития пушечного вооружения для авиации, Б. Шпитальный пытался удержать его всеми средствами, в том числе и вредными для дела, а это не могло не кончиться рано или поздно провалом. С победой правильного направления в создании авиационного пушечного вооружения, достигнутой, к сожалению, с опозданием, конструкторское бюро Шпитального постепенно теряло жизнеспособность и в конечном итоге бесславно закончило свое существование. [151]
А жаль. Б. Шпитальный также был незаурядным конструктором, родоначальником высокоскорострельной автоматики и, если бы обстановка не испортила его, мог дать еще много хороших образцов оружия для обороны государства.
Конечно, Таубин был человеком неуравновешенным и легкомысленным, но, безусловно, талантливым конструктором, автором прекрасного, я бы сказал, лучшего в то время проекта мощной авиационной пушки. Он мог принести неоценимую пользу обороне страны. И его неудача, а затем и гибель были результатом непоследовательных и неоправданных действий, нередких в сложившейся тогда обстановке.
Тогдашние же руководители наркомата вооружения, в том числе и я, занимая правильную позицию, не проявили, однако, твердости и принципиальности до конца, выполняли требования, которые считали вредными для государства. И в этом сказывались не только дисциплинированность, но и стремление избежать репрессий.
После описанных выше событий прошел год. Однажды мне позвонил по телефону Сталин.
- Знаете ли вы что-нибудь о пушке Нудельмана и каково ваше мнение о ней? - спросил он.
Я знал, что ближайший помощник Таубина инженер Нудельман, несмотря на сложную обстановку, которая сложилась и для него после ареста руководителя проекта, смело выступил в защиту конструкторского бюро, возглавил его и, реорганизовав доработку авиационных пушек, добился хороших результатов. Но тут он столкнулся с новыми большими трудностями, к сожалению, опять-таки связанными с противодействием со стороны Б. Шпитального. [150] Доверие, которое последнему оказывал Сталин, еще больше укрепилось после неудач Таубина и некоторых других конструкторов авиационного вооружения. Шпитальный же неблагоразумно использовал свой авторитет. В эгоистических целях, стремясь сохранить собственную "монополию", он заведомо необъективно давал отрицательные оценки пушкам других конструкторов, ополчился даже против тогдашнего наркома вооружения Д.. Ф. Устинова и других руководителей наркомата только за то, что они поддерживали Нудельмана, и пустил в ход свое обычное средство - обвинения чуть ли не во вредительстве.
Ко мне Сталин обратился в связи с тем, что Нудельман попросил его вмешательства в это дело. В ответ я сообщил все, что мне было известно, добавив, что хотя пушку Таубина в 1941 году называли вредительской, тем не менее Нудельман при поддержке наркомата вооружения добился на ней очень хороших результатов. Спрошенный далее Сталиным о том, лучше ли она, чем пушки Шпитального, я ответил, что не берусь судить об этом, так как уже год не занимаюсь вопросами вооружения и мне неизвестны подробные результаты последних работ конструкторов в этой области.
На этом разговор закончился. Но спустя часа два Сталин позвонил вновь. На этот раз он сказал, что будут проведены сравнительные стрельбы пушек Нудельмана, Шпитального и других конструкторов с участием представителей наркоматов обороны, вооружения и авиационной промышленности. Меня же Сталин просил руководить этими испытаниями.
Такое предложение было для меня нежелательным по ряду причин. Во-первых, речь шла о пушке Таубина, которую я в свое время одобрял, следовательно, мое мнение могло быть сочтено необъективным. Кроме того, не хотелось ввязываться опять в дело, из-за которого я уже имел неприятности в бытность наркомом вооружения. Наконец, мои новые обязанности в промышленности боеприпасов требовали напряженного внимания в тот тяжелый период, когда фронты нуждались во всевозрастающем количестве ее продукции, а эвакуированные на восток заводы еще не полностью обосновались на новых местах.
Откровенно сказав обо всем этом Сталину, я просил не назначать меня руководителем испытаний.
Сталин ответил, что после первого разговора со мной он еще раз посоветовался с членами ГКО, и в результате было решено остановиться на моей кандидатуре.
- В объективности вашей,- сказал он,- мы уверены.
Сравнительные стрельбы состоялись через несколько дней на одном из полигонов ВВС под наблюдением комиссии, состав которой назвал Сталин. Они были проведены в строго деловой обстановке, исключавшей какие бы то ни было основания для недовольства любой из сторон. По результатам стрельб пушка конструкторского бюро, возглавляемого Нудельманом, получила лучшую оценку. Она имела преимущества и по большинству других пунктов технических условий. Соответствующее заключение было представлено И. В. Сталину.
Конструкторское бюро под руководством Нудельмана в дальнейшем приобрело репутацию лучшего и создало на базе схем первых пушек целый ряд хороших образцов оружия. Это вполне подтверждает ранее высказанную мной мысль о том, что у этого бюро и при Таубине были все возможности для достижения успеха.
Мне кажется поучительной и дальнейшая судьба бюро конструктора Шпитального. Взяв когда-то неправильное, неперспективное направление в области развития пушечного вооружения для авиации, Б. Шпитальный пытался удержать его всеми средствами, в том числе и вредными для дела, а это не могло не кончиться рано или поздно провалом. С победой правильного направления в создании авиационного пушечного вооружения, достигнутой, к сожалению, с опозданием, конструкторское бюро Шпитального постепенно теряло жизнеспособность и в конечном итоге бесславно закончило свое существование. [151]
А жаль. Б. Шпитальный также был незаурядным конструктором, родоначальником высокоскорострельной автоматики и, если бы обстановка не испортила его, мог дать еще много хороших образцов оружия для обороны государства.
Ванникова рекомендовал бы всего прочитать.
Строго говоря, пушка Б.Г. Шпитального, будь она в то время доведенной, сама по себе являлась бы достаточно грозным вооружением для истребителя. Но вот характер Бориса Гавриловича и манера его поведения: Вновь обратимся к воспоминаниям В.Н. Новикова (Новиков Владимир Николаевич с июля 1941 г. являлся заместителем наркома вооружения СССР. С 1955 по 1957 г. был первым заместителем министра боеприпасов СССР. В 1957 г. - председатель Ленинградского совнархоза.):
"Знакомство с ним произошло довольно своеобразно. Как-то в июле 1941 года, когда я проводил совещание с представителями заводов, вошел секретарь и доложил, что в приемной находится конструктор Б.Г. Шпитальный и просит его принять.
- Попросите подождать минуты две-три, - сказал я, - сейчас закончу с товарищами и приглашу его.
Не прошло и двух минут, как я, завершив разговор, вышел в приемную. Секретарь недоуменно пожал плечами:
- Шпитальный уже уехал.
- А зачем приезжал?
- Не знаю.
- Ничего не сказал?
- Ничего. Когда я попросил его обождать, он встал и ушел.
:Вскоре я был обескуражен звонком из приемной Сталина. Со мной говорил Поскребышев. Вот что я услышал:
- Товарищ Новиков, как же так получается, Вас только назначили на этот пост, а Вы уже проявляете бюрократизм - не приняли конструктора Шпитального.
Объяснив, как было дело, я сказал, что готов встретиться со Шпитальным в любое время.
- Товарища Шпитального надо принимать сразу, - подчеркнул Поскребышев и положил трубку".
Вскоре после этого Новикову самому пришлось поехать в ОКБ-15. С учетом полученной "выволочки" от Поскребышева (секретаря Сталина - прим. авт.) заместителю наркома пришлось быть предельно любезным при осмотре нового детища Шпитального, и все же он не преминул, как бывший производственник, указать на некоторые излишне сложные узлы, которые, на его взгляд, затрудняли освоение пушки в производстве.
"Знакомство с ним произошло довольно своеобразно. Как-то в июле 1941 года, когда я проводил совещание с представителями заводов, вошел секретарь и доложил, что в приемной находится конструктор Б.Г. Шпитальный и просит его принять.
- Попросите подождать минуты две-три, - сказал я, - сейчас закончу с товарищами и приглашу его.
Не прошло и двух минут, как я, завершив разговор, вышел в приемную. Секретарь недоуменно пожал плечами:
- Шпитальный уже уехал.
- А зачем приезжал?
- Не знаю.
- Ничего не сказал?
- Ничего. Когда я попросил его обождать, он встал и ушел.
:Вскоре я был обескуражен звонком из приемной Сталина. Со мной говорил Поскребышев. Вот что я услышал:
- Товарищ Новиков, как же так получается, Вас только назначили на этот пост, а Вы уже проявляете бюрократизм - не приняли конструктора Шпитального.
Объяснив, как было дело, я сказал, что готов встретиться со Шпитальным в любое время.
- Товарища Шпитального надо принимать сразу, - подчеркнул Поскребышев и положил трубку".
Вскоре после этого Новикову самому пришлось поехать в ОКБ-15. С учетом полученной "выволочки" от Поскребышева (секретаря Сталина - прим. авт.) заместителю наркома пришлось быть предельно любезным при осмотре нового детища Шпитального, и все же он не преминул, как бывший производственник, указать на некоторые излишне сложные узлы, которые, на его взгляд, затрудняли освоение пушки в производстве.
Работники советской оборонной промышленности в редакции газеты 'Правда'. Сидят, слева направо: И.И. Иванов, Б.Л. Ванников, Н.Н. Поликарпов, Д.Ф. Устинов, С.В. Ильюшин, Б.Г. Шпитальный. Во 2-м ряду слева направо: 1-й В.Г. Грабин, 2-й А.А. Микулин, 3-й журналист газеты 'Правда' С.Р. Гершберг, 5-й И.М. Зальцман, 6-й П.А. Воронин, 7-й А.И. Шахурин, 9-й П.В. Дементьев, 10-й заместитель начальника военного отдела газеты 'Правда' Л.К. Бронтман.
Почти все присутствующие на фото представители 'оборонки' (Ильюшин с 25.11.42) - Герои Социалистического Труда
Почти все присутствующие на фото представители 'оборонки' (Ильюшин с 25.11.42) - Герои Социалистического Труда
вообщем когда в очередной раз вам будут рассказывать о пулемете шкас помните что один из его создателей был гнида, карьерист и стукачёк идущий по головам друзей и сослуживцев. и это шпитальный.
Вот что пишет Александр Широкорад:
Почему же был арестован и расстрелян Таубин? Ведь все его изделия были на уровне лучших мировых образцов. В чем-то уступали, а в чем-то и превосходили своих конкурентов. Конструктор А. Э. Нудельман жил в одном подъезде со мной, и мы несколько раз беседовали об истории ОКБ-16. Александр Эммануилович хорошо помнил события 1930-1940-х годов и охотно о них рассказывал. По поводу ареста Таубина он сказал кратко, что это дело рук Шпитального и Ко, и резко сменил тему.
Вот что пишет Александр Широкорад:
Почему же был арестован и расстрелян Таубин? Ведь все его изделия были на уровне лучших мировых образцов. В чем-то уступали, а в чем-то и превосходили своих конкурентов. Конструктор А. Э. Нудельман жил в одном подъезде со мной, и мы несколько раз беседовали об истории ОКБ-16. Александр Эммануилович хорошо помнил события 1930-1940-х годов и охотно о них рассказывал. По поводу ареста Таубина он сказал кратко, что это дело рук Шпитального и Ко, и резко сменил тему.
был еще некто грабин. создатель лучшей в мире пушки и гений артиллерии. кроме того сживший со свету массу коллег и мастер написания доносов на сотоварищей в органы огпу. но это уже из артиллерийской области.
В предвоенные годы между КБ и их главными конструкторами шла жестокая борьба не на жизнь, а на смерть. До сих пор не рассекречены (а, возможно, и уничтожены) служебные записки, которые главные конструкторы писали в различные инстанции, поливая грязью друг друга.
Во всяком случае, Грабин в своих мемуарах, не называя имен, жестко критикует главного конструктора Кировского завода И.А. Маханова и главного конструктора завода ?7 ('Арсенал') Л.И. Горлицкого.
Грабин и Маханов были конкурентами в создании дивизионных, танковых и казематных пушек. В серию пошли дивизионки и танковые пушки Грабина, но с казематными пушками Василий Гаврилович потерпел поражение, и в массовое производство запустили махановскую
76-мм пушку Л-17, а не грабинскую Ф-28. Грабин потребовал, чтобы Л-17 для начала на предельном темпе выпускала 20 снарядов при максимальном угле возвышения километров так на 12, а затем резко переходила на максимальный угол снижения и вновь открывала огонь в предельном темпе. Любопытно, был ли в истории войн случай, чтобы казематной пушке пришлось вести огонь в таком режиме?
Так или иначе, но 27 июня 1939 г. Маханов был арестован по 58-й статье. Его обвиняли в том, что он де умышленно спроектировал 'дефектные' 76-мм пушки Л-6, Л-11, Л-12 и Л-15. Что же касается Л-17, то он де умышленно саботировал ее массовое производство. Маханова приговорили к расстрелу.
Серьезный конфликт у Грабина был и с главным конструктором завода ?7 Л.И. Горлицким. Причина конфликта традиционная: у Василия Гавриловича была 76-мм горная пушка Ф-31, а у арсенальцев - 76-мм горная пушка '7-2'. Ее и приняли на вооружение 5 мая 1939 г. под названием '76-мм горная пушка обр. 1938 г.'. Горлицкий репрессирован не был, но его в 1940 г. перевели с должности главного конструктора завода 'Арсенал' в главные конструкторы Кировского завода (по артиллерийской части).
Василий Гаврилович Грабин
Василий Грабин после войны работал в области и артиллерии, и ракетной техники. Желая сократить время, в период войны он не стеснялся обращаться к Сталину напрямую, через голову своего непосредственного начальника, наркома вооружений Дмитрия Устинова. Чиновник терпел это, а после смерти 'отца народов', припомнил все конструктору и отыгрался как мог. В конце 1950-х Грабина отстранили от конструкторской деятельности, разрешив лишь преподавать в МВТУ им. Баумана.
Создатель уникальных артиллерийских орудий умер в 1980 году. Генерал-полковника технической службы похоронили без воинских почестей, в газетах напечатали скромный некролог.
В предвоенные годы между КБ и их главными конструкторами шла жестокая борьба не на жизнь, а на смерть. До сих пор не рассекречены (а, возможно, и уничтожены) служебные записки, которые главные конструкторы писали в различные инстанции, поливая грязью друг друга.
Во всяком случае, Грабин в своих мемуарах, не называя имен, жестко критикует главного конструктора Кировского завода И.А. Маханова и главного конструктора завода ?7 ('Арсенал') Л.И. Горлицкого.
Грабин и Маханов были конкурентами в создании дивизионных, танковых и казематных пушек. В серию пошли дивизионки и танковые пушки Грабина, но с казематными пушками Василий Гаврилович потерпел поражение, и в массовое производство запустили махановскую
76-мм пушку Л-17, а не грабинскую Ф-28. Грабин потребовал, чтобы Л-17 для начала на предельном темпе выпускала 20 снарядов при максимальном угле возвышения километров так на 12, а затем резко переходила на максимальный угол снижения и вновь открывала огонь в предельном темпе. Любопытно, был ли в истории войн случай, чтобы казематной пушке пришлось вести огонь в таком режиме?
Так или иначе, но 27 июня 1939 г. Маханов был арестован по 58-й статье. Его обвиняли в том, что он де умышленно спроектировал 'дефектные' 76-мм пушки Л-6, Л-11, Л-12 и Л-15. Что же касается Л-17, то он де умышленно саботировал ее массовое производство. Маханова приговорили к расстрелу.
Серьезный конфликт у Грабина был и с главным конструктором завода ?7 Л.И. Горлицким. Причина конфликта традиционная: у Василия Гавриловича была 76-мм горная пушка Ф-31, а у арсенальцев - 76-мм горная пушка '7-2'. Ее и приняли на вооружение 5 мая 1939 г. под названием '76-мм горная пушка обр. 1938 г.'. Горлицкий репрессирован не был, но его в 1940 г. перевели с должности главного конструктора завода 'Арсенал' в главные конструкторы Кировского завода (по артиллерийской части).
Василий Гаврилович Грабин
Василий Грабин после войны работал в области и артиллерии, и ракетной техники. Желая сократить время, в период войны он не стеснялся обращаться к Сталину напрямую, через голову своего непосредственного начальника, наркома вооружений Дмитрия Устинова. Чиновник терпел это, а после смерти 'отца народов', припомнил все конструктору и отыгрался как мог. В конце 1950-х Грабина отстранили от конструкторской деятельности, разрешив лишь преподавать в МВТУ им. Баумана.
Создатель уникальных артиллерийских орудий умер в 1980 году. Генерал-полковника технической службы похоронили без воинских почестей, в газетах напечатали скромный некролог.
Не коллег, а конкурентов.ded2008 писал(а): кроме того сживший со свету массу коллег и мастер написания доносов на сотоварищей в органы огпу
Коллега, это тот, с кем работаешь рядом для общей цели.
А в советской системе конструирования, в живых мог остаться только один...
именно коллеги оружейники. конкуренты да. но это не стоит того чтоб на сопалатников доносы писать по которым их расстреливать будут. и ведь знал что расстреляют. но премия сталинская. звездочка геройская. тьфу. скАтина.
А как иначе получить звёздочку геройскую и премию сталинскую?ded2008 писал(а): именно коллеги оружейники. конкуренты да. но это не стоит того чтоб на сопалатников доносы писать по которым их расстреливать будут. и ведь знал что расстреляют. но премия сталинская. звездочка геройская. тьфу
Коллега - это человек, с которым вы вместе работаете или учитесь, а также человек одной с вами специальности. (С)
В данном же случае, только последнее, что к дружеским чувствам никак не располагает.
А для устранение конкурента, хороши любые методы.
Победитель получает всё. Именно так это работало, и работает.
есть такое понятие как совесть. бывший царский генерал Фёдоров отказался от своего автомата и перспективного практически промежуточного патрона в угоду патрону 7.62мм для винтовки мосина. понимая что новый патрон оружейная промышленность в условиях разрухи просто не осилит. во время войны думать о звездочках... думать надо как дать солдатам эффективное оружие а не устраивать подковерные игрища.
ded2008 писал(а): [/B]есть такое понятие как совесть
Это не про нового, советского человека. Коммуниста, и материалиста.
Совестью он обладать никак не может, ибо понятие это не материальное.
вы вероятно хотели сказать про РОССИЙСКОГО. так как советским обладание совестью было не чуждым. но как видим не всем. почему то у меня нет никаких плохих слов в отношении фёдорова, Токарева или Шпагина.Это не про нового, советского человека
Эти люди сделаны ещё до эпохи исторического материализма.ded2008 писал(а): у меня нет никаких плохих слов в отношении фёдорова, Токарева или Шпагина
порадую вас ещё одной картиночкой. разбавлю много букав текста мурзилками. малоизвестный автомат Шпагина образца 1944 года под промежуточный патрон.
могила В.Г. Фёдорова на Головинском кладбище Москвы
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 5 гостей
