Просматривая биографии генералов и офицеров РККА обнаружил венгров . Откуда? А вот:
https://oper-1974.livejournal.com/424480.html
Франц Францевич Гади (Форраи) родился в 1925 году в городе Фрунзе (Киргизия), ныне город Бишкек.
Во время Великой Отечественной войны был командиром взвода (артиллерист--минометчик) в 25м танковом корпусе 1-го Украинского фронта.
"Меня зовут Франц Францевич Гади, но это онемеченное имя, понастоящему надо: Ференц Ференцевич Хади. Францы встречаются в Белоруссии. У нас в полку после войны появился новый командир дивизиона - майор Франц Францевич Анцибор, белорус.
Слово "Хади" в венгерском языке означает "военный", "воинский", а полная фамилия отца - Хади Форраи; дополнение к фамилии - "Форраи" (что означает "кипучий" или "горячий") - моим предкам пожаловал когда-то некий венгерский король вместе с дворянским титулом - за боевые заслуги, одновременно с земельным наделом на границе тогдашней Венгрии, с обязанностью при необходимости выступать на защиту границ "конно, людно и оружно".
Отец знал немецкий и венгерский, а также английский и итальянский, а в России освоил русский. Незадолго до своей кончины в конце 1941 года, несмотря на наши неудачи на фронтах Великой Отечественной войны, отец, уверенный в нашей конечной победе, говорил, что если мы когда-нибудь попадем в Венгрию, то чтобы искали там родню с фамилией Хади Форраи. Просто Хади там много, как в России Казаковых, а Хади Форраи - одни.
Отец родился 21 декабря 1882 года в местечке Панкота - теперь это на югозападе Румынии, на краю Трансильвании. С отличием окончил консерваторию по классу дирижерско-композиторскому, а также трубы и скрипки, затем еще учился в Триесте (Италия), в школе трубачей виртуозов.
После окончания консерватории он получил наградную именную "серебряную" трубу. В то же время отслужил в австрийской армии и получил офицерский чин, отучился на германских курсах снайперов и даже уже в России во времена НЭПа выступал в цирке - отстреливал зажатые в зубах папиросы.
Предки по отцу со временем разорились, отец шутил, что у него "титул без денег". Отец не стал хозяйничать на земле, он собрал из однокашников духовой оркестр, с которым и в летние месяцы стал гастролировать, нанимаясь играть на пароходы, ходившие по Дунаю, и даже на морские суда (побывал с оркестром на Яве и Суматре), ездил по курортным городам.
На зиму оркестранты возвращались домой - в Гура-Гумору, где отцовский оркестр официально числился городской пожарной командой при мэрии, и в нем было два начальника - брандмейстер (по пожарной части) и капельмейстер - по музыкальной (мой отец).
Пожары случались нечасто, но ежедневно с утра проводились занятия по пожарной части, а после обеда - музыкальные репетиции, которые заканчивались шествием оркестра по улицам города. Люди выходили из домов послушать концерт-шествие пожарных.
Первая мировая война застала отца с оркестром в Болгарии, их интернировали, но они сумели выбраться домой, в Австро-Венгрию. Отец приехал домой, в Гура-Гумору и как ура-патриот, явился в мобилизационный пункт, заявив, что он вовсе не музыкант, а боевой офицер, и был отправлен на фронт и оказался в Перемышле, тогда это был город-крепость в Галиции.
После длительной осады Перемышль был русскими взят, и отец, тяжело раненный в бедро, попал со всем госпиталем в плен. Взятие Перемышля было большой победой русских, и его посетил царь Николай вместе со свитой, причем отдал должное стойкости защитников крепости, поставив их в пример русским войскам.
Госпиталь, где лежал отец, посетил большой русский чин и, разговаривая понемецки, спросил о претензиях "доблестных защитников". Отец заявил о пропаже его ранца, в котором была именная серебряная труба. Ранец был тут же найден, и высокий начальник потребовал, чтобы отец сыграл в доказательство того, что это его труба.
Отец, лежа в гипсе, сыграл известную в то время элегию "Раненый орел". Большой начальник сказал, что венгр хоть и противник, но действительно раненый орел, и распорядился обслуживать отца так же, как русских раненых офицеров. Отцу вернули его денщика и отправили в глубокий тыл, в Ташкент, где вылечили так хорошо, что он даже не хромал, хотя у него было раздроблено бедро.
Где-то в конце 1915 года отца (еще на костылях) отправили в новый лагерь военнопленных в город Пишпек (потом Фрунзе, теперь Бишкек). Здесь военнопленные среди города построили для себя глинобитные казармы. Во время Великой Отечественной войны там находилось Фрунзенское пехотное училище, которое я окончил летом 1944 года. И мы, курсанты, жили в этих самых казармах.
Военнопленные жили довольно свободно: кто подрабатывал у местных жителей, а кто просто побирался. Отец организовал духовой оркестр, который и стал играть на вечерах в местном дворянском собрании.
Бессменным организатором и руководителем танцевальных вечеров был известный в Туркестане адвокат Иван Флегонтович Светоносов, который вел дела русских купцов, торговавших с Китаем. У него было шестеро детей: четыре дочери и два сына. Старшая дочь, Вера, стала моей матерью, а Иван Флегонтович - стало быть, моим дедом.
После революции пленных освободили. В то время возвратившиеся с фронта казаки стали формировать отряды: один из них собрал фронтовик Я.Н. Логвиненко. Этот отряд, в который вошли и военнопленные, стал "Первым Пишпекским полком Красной гвардии", и впоследствии все красногвардейцы стали большевиками.
Отцовский оркестр стал военным оркестром. К началу 1918 года Первый красногвардейский полк Логвиненко стал полком Красной армии и влился в воинские части, которые были тогда в Алма-Ате. Там была крепость еще от царских времен, и в ней находился гарнизон Красной армии, который отбивался то от белоказаков, то от басмачей.
Отцовский оркестр из бывших военнопленных оказался там же. В 1919 году полк, в котором служил отец, освобождал Туркестан от эмира бухарского, разных белоказачьих и басмаческих банд. И вплоть до 1925 года 11-й кавполк с семьями в обозе мотался по всей Средней Азии. В походных условиях в 1919 году родилась моя сестра Вера, а в 1925 году я.